– А если кто-нибудь найдет… его?

– Если мы сдадим дом в аренду, арендаторам будет запрещено перекапывать сад. Мы включим это в договор аренды.

Меня затошнило.

– Даф, я должна быть честной с тобой. Насчет Виктора.

Она откинула челку с лица.

– Что ты имеешь в виду?

– Он… У нас никогда не было романтических отношений. У нас никогда не было секса. Он был моим врачом.

– Твоим врачом? Я не понимаю.

– Он был моим врачом по лечению бесплодия. Но он…

Я сглотнула. Я так старалась выбросить его из головы последние три года. Предательство, которое я пережила. Страх. Все это еще было таким болезненным… Его угрозы забрать тебя.

– Он сделал кое-что ужасное.

Она потянулась через стол и взяла меня за руку.

– Что… что он сделал?

– Он обманул меня.

– Как?

Это было облегчением – раскрыть тайну, которую я скрывала все эти годы. И я рассказала ей все.

Почти четыре года назад мы с Одри обратились в клинику доктора Виктора Кармайкла в Харрогейте, где женщины лечились от бесплодия. Виктор казался таким милым, таким заботливым, и, когда мы объяснили ему наше затруднительное положение, он заверил нас, что уже помогал однополым парам. Как только был выбран анонимный донор, доктор записал меня на процедуру. Мы с Одри всегда уговаривались, что вынашивать ребенка буду я.

Сейчас, вспоминая те сеансы в кабинете Виктора, я понимаю, что понравилась ему. Но тогда я по наивности думала, что ему просто нравится мое общество, ведь мы были примерно одного возраста. Только позже я поняла, что это не так.

Я быстро забеременела, хотя в свои тридцать три года была старше, чем считалось нормальным для таких процедур в середине 1970-х годов. Это было дорого, и мне пришлось использовать часть денег, которые оставили мне родители, но я была так счастлива, что все получилось.

А потом Одри разбила мне сердце.