Финал я скомкал и заглох. Повисла нехорошая пауза.

— А ты ведь, Жак, мудила! — выдал Деко по — русски.

— Почему… мудила? — пролепетал я и получил.

Французская речь, как и русская может похвастать множеством эпистолярий, таких же сочных и точных. И кстати чисто фонетически звучащих довольно красиво, и даже певуче.

Это была песня. Для меня погребальная.

— Что та наделал, идиот? — выговаривал Деко, пытаясь особо не орать, чтобы не привлечь внимания к закрытому цветочному магазину. — На хрена ты поперся в комендатуру? Какого рожна?

— Я хотел вытащить Эву!

— Эву вытащили бы и без тебя, кретин! Сунули бы надзирателю косарь, и дело сделано, без пыли и шума! А у тебя хватило дури идти к самому начальнику гауптвахты!

— Да почему нельзя?

— Да потому что ни в коем случае нельзя было показывать свой интерес, осёл! Ты когда — нибудь играл в покер? Знаешь такое слово «блеф»? Ни хрена ты не знаешь! Темный, как и все русские! Ты лишил нас маневра. Михеев теперь знает цену Эвы для нас. НАСТОЯЩУЮ цену, ты понял, балбес?

— Что у вас 100 миллионов нету? — обиженно спросил я.

Деко всплеснул руками.

— Нет, ты совсем дурак, Жак!

— Это почему?

— Да потому что Михеев теперь не отдаст нам Эву ни за 100 лимонов, ни за миллиард! Теперь он будет делать карьеру! Почем у бы нет? Ведь ты раскрыл ему все карты, до последнего козыря!

Я был уничтожен одним залпом, подобно флагману французского флота авианосцу «Шарль до Голь».

В душе все горело. Я хотел, чтобы меня убили. Одним залпом, как авианосец.

— Что же теперь делать? — пролепетал я.

В этот момент я был готов даже пойти и пристрелить ненавистного Михеева. Вот только метало детектор на входе. Как пронести пистолет? И сколько пуль понадобится, чтобы пробить его жир?

В магазине бесшумно возник пузатый, что — то сказал Феликсу на ухо.