- К Фредерике. Я бы Вам сказал - не потеряйте монокль, но, боюсь, Вы его сегодня уже не раз потеряли. Удачи до утра.

  Сразу после его ухода на веранде появился взъерошенный Стивенс. Его лицо, обычно красное, приобрело вовсе кирпичный цвет, как перед инсультом. Он тяжело дышал и постоянно дергал себя за ворот, будто ему не хватало воздуха. Мрачно глядя перед собой, бортинженер схватил вино из ящика, рухнул в жалобно задребезжавший шезлонг и свинтил крышку с бутылки, яростно, будто чью-то голову. Постепенно дыхание бортинженера стало спокойнее. Он повернулся к Зайцеву.

  - Знаете, Зайцев, в чем Ваша проблема? Вы - из тех, кто вечно недоволен. В деспотиях Вы недовольны отсутствием свобод, в демократиях злитесь на коррупцию. Окажись в раю, Вы бы и там бурчали и истекали желчью. Вы не понимаете, что мир стал лучше?

  От слов Стивенса Зайцеву стало дурно. Ему захотелось напомнить Стивенсу, что этот всеблагой бог только что увел его - Стивенса - симпатию, но подумал, что Стивенс это и сам прекрасно помнит. И промолчал.

  - Вам не надоело стоять на пути прогресса? - не отставал распаленный Стивенс, - Поймите, эта битва уже закончена. С разгромным счетом.

  - Я представлял себе прогресс как-то иначе, - мрачно пробормотал Зайцев, - Впрочем, я сейчас не расположен дискутировать, Энтони. Успокойтесь.

  - А что такое прогресс по-Вашему? - не унимался бортинженер, - Нет, Вы мне скажите!

  - Увеличение выживаемости и самореализации каждого конкретного индивида. Определение из учебника по этике, - Зайцев закинул голову и от души хлебнул из горла, - Каждого. Конкретного, - повторил он, впрочем, безо всякого энтузиазма.

  - Ну так все складывается, - бортинженер выпучил глаза и развел руками, - Выживаемость и самореализация индивида повысились до небес! Просто индивид - один. Он же - новая стадия развития человечества, новый Адам.

  - А кто тогда мы? - бесцветным голосом произнес Зайцев, - Вы, я, Жанна? Уборщик Гильермо, которого я никогда не знал? Но чью рожу, присвоенную Паном, созерцаю каждый день? Мы же тоже индивиды. Как с нашей выживаемостью и самореализацией?

  - А мы уже не индивиды, друг мой, - сурово сказал Стивенс, - Мы - строительный материал для Пана. При наилучшем раскладе -инструменты. И это справедливо. Закон эволюции в его неумолимой правоте. Эволюция и есть прогресс.

  Зайцеву неожиданно для него самого стало весело. Ему вдруг отчетливо привиделось, как не прекращающего витийствовать бортинженера сзади пожирает огромное волосатое чудовище с сотней глаз, двадцатью ручищами и огромной зубастой пастью. Вот Стивенс остался без задницы, потом без ног. Вот, наконец, от него осталась только красная взъерошенная башка, торчащая их чавкающего рта, продолжающая вещать о триумфе человечества. Зайцев хмыкнул.

  - Воля Ваша, но, по-моему, это какой-то совсем не тот прогресс, о каком писали Кондорсе и Маркс.

  - О! - в голосе бортинженера прорезался сарказм, - Зайцев, Вы изучали философию? Вы меня разочаровываете. Я думал, скепсис - это от Вашей хтонической русской природы. А Вы, оказывается, гнилой европейский интеллигентишка. Может, еще и в экологических организациях состояли?

  Стивенс вскочил.

  - Наверно, спасали больных детей, которым по всем природным законам следовало отдать концы. Кормили и лечили целые выморочные страны, давно уже смирившиеся со своей участью. Продлевали мучительную агонию какой-нибудь Эфиопии или Сомали, загаживая их миазмами то, что еще в мире осталось здорового. Мужеложники, профессиональные бездельники с философией святой безответственности, гениальные ниспровергатели из интернетов, безбожники, отцеубийцы, насильники собственных матерей. Вы доказывали, что слабость и немощность, любое уродство - вариант нормы. А потом, что это все - лучше нормы!

  - Вы так говорите, будто в этом есть что-то плохое, - хмыкнул Зайцев. Его продолжало тошнить.

  Стивенс возбужденно забегал из угла в угол веранды.

  - Вы что, и впрямь совсем ни черта не понимаете? Да это же как раз Вы - Вы и Вам подобные - довели мир до такого состояния, когда уже ничего нельзя было исправить! Ничего! Из которого выхода было только два - окончательная деградация, разложение, смерть или!..

  Стивенс остановился.