2 часа 22 минуты дня

– …А мир попросту жил дальше, будто ничего не произошло, – сказал Лукас, погрузившись в свои мысли, – у меня больше ничего не осталось. Каждый вечер я возвращаюсь в пустой дом, превратившийся в мавзолей. Выбросить какие-то их вещи не поднимается рука, кроме них, у меня ничего нет, каждый раз, переступая порог, я погружаюсь в воспоминания… и до сих пор чувствую аромат духов жены… с вами все в порядке?

Грин вскочил и налил себе стакан воды.

– Да. Все… хорошо… – сказал он и вдруг заплакал, некрасиво сморщив лицо. – Простите. Это непрофессионально. Всего секунду, я сейчас соберусь.

– Это из-за моих слов? – озабоченно спросил Лукас, глядя, как Грин пытается успокоиться.

Дождь, шедший с самого утра, полил еще сильнее.

– Наверное, это была не самая блестящая идея, – сказал Лукас, вставая, – в последнее время… от меня всем одни огорчения.

– Вы здесь ни при чем, Лукас, – быстро сказал Грин, – это мои собственные проблемы.

– Но почему? – с невинным видом спросил Лукас. – Неужели… неужели вы тоже кого-то потеряли?

– Давайте лучше поговорим о вас.

– Но вы можете мне сказать.

– Нет, – решительно ответил Грин, – не могу.

Китон встал и направился к двери.

– Лукас!

– Чушь это все! Я дважды в неделю изливаю вам душу, но между нами до сих пор нет и тени доверия! – обиженно сказал тот.

– Лукас, подождите! – сказал Грин. – Ну хорошо. Хорошо! Вы правы. Простите меня. Насчет доверия вы зря, оно между нами есть. И я… я действительно потерял очень, очень близкого человека.

Китон закрыл глаза, вздохнул, смахнул с лица торжествующую улыбку и вернулся на кушетку. Но по пути немного задержался, наблюдая за тем, как психиатр, этот спокойный, всегда собранный человек, наконец сломался.

Он протянул руку, взял со стола пачку салфеток, склонился над ним и сказал:

– Расскажите мне о ней… пожалуйста.

Блейк быстро пролистал страницы и добрался до последней – одиннадцатого сеанса лечения Лукаса Китона у Алексея Грина.