– Эта жуткая пакость ничуть не успокоила Джозефа, естественно. Скорее, я полагаю, еще больше его испугала. Но с самого начала его долгого отсутствия я по-прежнему держу ее здесь – частично в память того, насколько Чарльз хотел видеть Джозефа исцеленным, а частично в качестве некоего символа надежды, что когда-нибудь Джозеф все-таки победит болезнь, которая изначально и заставляла его воображать себе эту мерзкую гадину.

Все еще не в силах двинуться с места от отвращения и зачарованности, я не без труда оторвал взгляд от этого чудовищного воплощения страхов шестилетнего мальчишки. Однако упоминание о его ночных кошмарах напомнило мне о цели моего визита, и я повернулся к матери Джо.

– Миссис М., вообще-то как раз этот вопрос и привел меня сюда, – начал я, успев уже несколько раз отрепетировать правильную интонацию в машине. – Пусть даже мы и перепробовали с вашим сыном много разных курсов лечения, нас все равно не оставляет мысль, не могут ли его последующие более серьезные психозы быть каким-то образом связаны с этими ранними ночными кошмарами. Мы никогда по-настоящему не исследовали их, когда Джо впервые поступил в больницу, и не исключено, что могли бы что-то выяснить, если бы поподробней расспросили про них еще в самом начале.

Мать Джо обвела меня пристальным взглядом, и мне впервые пришло в голову, что, несмотря на ее исключительно лощеную внешность, на самом-то деле она по-настоящему взволнована и отчаянно ждет каких-то добрых вестей.

– Доктор Х., для начала, называйте меня просто Марта, – произнесла она. – Если вы всерьез говорите о том, что пытаетесь вернуть мне сына после всех этих долгих лет, тогда как минимум мы должны общаться без всех этих формальных обращений. Спрашивайте все, что только пожелаете. Если я знаю ответ, то обязательно дам его.

Я кивнул.

– Спасибо, миссис… Марта.

Я знал, что следует поподробней расспросить о тех кошмарных снах, но при виде окружающей меня роскоши в голову вдруг пришло кое-что еще.

– Для начала… ну, у меня просто не могло не возникнуть такого вопроса. Почему вы привезли Джо именно в нашу клинику?

Марта легонько рассмеялась.

– Вы думаете, что ваша больница слишком заурядна для таких людей, как мы? Ну, насколько я понимаю, вам никогда не приходилось иметь дело с требованиями привилегированных частных школ?

Я покачал головой.

– Мы боялись, что если отвезем Джозефа в какую-то клинику или к какому-то врачу, вхожему в наши круги, то в свете предстоящего ему поступления в школу это станет для него в некотором роде черной меткой и опорочит его навсегда. Мой муж и Томас А. учились в одном классе в Шоэте[42]. Он согласился взять Джозефа к себе в КГПЛ и держать этот факт в тайне. Естественно, через несколько лет стало ясно, что эта мера предосторожности была совершенно бессмысленной. Но Чарльз настоял на том, чтобы Джозеф оставался на попечении Томаса. Мы были абсолютно убеждены, что врач он грамотный и не оставит нашего мальчика без внимания.

– А в чем заключались его самые ранние симптомы? Когда вы впервые обратили на них внимание?

– Джозефу тогда было пять лет. Мы только что въехали в этот дом и решили, что ему самое время обзавестись собственной комнатой. В то время я была беременна его младшей сестрой, Элизой, и хотя нам пришлось снести несколько стен и расширить детскую, все наши друзья в один голос твердили нам, что пять лет – это уже слишком солидный возраст: несправедливо, мол, держать такого взрослого парня вместе с орущим новорожденным младенцем. Так что мы вызвали декоратора и перестроили одно из небольших помещений на верхнем этаже в такую очаровательную мальчишескую спаленку, какую только можно себе представить, и переселили Джозефа туда. Он буквально влюбился в свою новую комнату, едва ее увидел, и в тот раз его няне пришлось практически силой выволакивать его оттуда к столу, чтобы он хотя бы ненадолго с ней расстался. Но в ту же ночь…

Марта нервно сглотнула и подняла руку.

– Если не возражаете, доктор Х., – по-моему, мне нужно себе что-нибудь налить, прежде чем я продолжу. Может, вам тоже что-нибудь принести?

– Просто Паркер, – поправил я. – И нет, спасибо, не надо.

Поднявшись, она энергично направилась к ручной работы бару в виде огромного глобуса и налила себе щедрую порцию янтарной жидкости в стакан из тонкого хрусталя, которую несколько секунд закручивала в нем, прежде чем сделать первый глоток. Явно приободрившись, опять уселась и продолжила свой рассказ.

– В ту ночь… Паркер, вы просто не можете себе представить, как это было ужасно! Джозеф заорал так, будто его убивают, буквально через час после того, как мы уложили его в постель. А когда мы прибежали посмотреть, в чем дело, он сказал, что какой-то гигантский жук захватил его голову челюстями и собрался сожрать его. Постель его была в полной целости, лицо тоже, так что мы списали это просто на страшный сон, вызванный первой ночевкой на новом месте. Мы думали, что на следующую ночь это пройдет, но нет. Это стало происходить постоянно.