В Арлейне, маленьком городке, который представлял по сути государство в государстве, ибо законы короля здесь не действовали, Циоан привел в исполнение свой план: отвел безумного Всериила в местную лицедейскую лавку, где из тощего слабоумного уродца сделали вполне сносную даму. А издалека даже можно сказать — привлекательную! Стражники принца долго хохотали, увидев результат. И даже сам Циоан решил, что пожалуй бедолаге лучше уж навсегда остаться дамой — от них во всяком случае особого ума не требовалось!

И только Всериил молчал, насупившись — идея ему так и не нравилась. Такую надутую даму везти на свидание к Хозяину Циоан не мог. Что делать, он не знал. Но в лавке смешливый толстячок с блестящей лысинкой подсказал принцу, где в городке можно раздобыть травку одну хитрую, что сделает тощего чудика более сговорчивым…

И вот наконец, путь его подходит к концу: карету пришлось оставить где-то посередине подъема — уже не проходила в каменный проем тропинки. Циоан со вздохом пересел на посвежевшего от езды без седока жеребца. Для советника коня не было и через какое-то время пришлось думать, куда его посадить, так как ноги новоявленной красавицы уже заплетались, а грим грозил потечь. Стражники отказались наотрез, мотивируя свое несогласие с тяжестью их тел, снаряжения и что кони устали. А вот жеребец Циоана полон сил…

Пришлось усадить «красотку» позади себя и Циоан совсем скис. А с таким настроением нельзя идти на бой. Кстати, о бое, он так и не смог выяснить ничего мало-мальски полезного о возможном местонахождении того самого волшебного дерева, что скрывает тот самый сундук, что прячет… кого-то там, принц уже совсем запутался.

Высокие мрачные стены замка выглядели неприступными, ворота наглухо закрыты. Объехав каменный замок вокруг, Циоан старался разглядеть хоть что-то для себя утешительное или обнадеживающее. Замок словно вытесан из скалы… или превратился в скалу за тысячелетия. Каменная стена поросла зеленью. Там, за стеной, пели диковинные птицы, доносились приятные запахи неизвестных цветов, шумела листва… Возможно, там большой сад. И тут у Циоана родилась идея.

В городке и близлежащих поселках Софию прозвали Дева Ягодка. Или просто Ягодка наша. Она всегда была мила с посетителями, ничем старалась не уронить высокого звания помощницы Кошчи, коим нарекли её люди. Конечно, она мало чем могла помочь в серьезных ситуациях — у нее не было всеобъемлющей магии Хозяина, его безмерной мудрости и своеобразного юмора. Но у неё было доброе сердце и она случалось просто сочувствием могла помочь. Люди сами решали свои проблемы, а магию все равно приписывали ей. Вскоре, София начала понимать, как сложилась слава Хозяина. И еще она поняла, насколько у него доброе сердце. Конечно, он мог все делать от скуки… да собственно так оно и было — подсказывал её разум. Но девушке так хотелось замечать в Кошчи человеческие чувства.

Например, этот прекрасный сад. Кошчи создал в своем дворе изумительной красоты сад, собрав в него такие растения, о которых София даже в книжках не читала и населив его диковинными животными и птицами. Конечно, ему пришлось изрядно поколдовать над каждым экземпляром, чтобы все они, такие разные, прижились в этом месте и друг с другом. Но результат стоил всех усилий. Кошчи очень нравилось отдыхать в своем саду, хоть он и не уставал. Нравилось любоваться красотой творений природы. Он всегда утверждал, что ничто не может быть создано прекраснее.

И София тоже очень любила сад. Она могла часами ходить по нему, нюхать цветы, слушать пение птиц, лежать на мягкой траве и смотреть на проплывающие мимо облака. Но вскоре ей надоело праздно шататься. Деятельная городская девушка привыкла к труду. В замке всегда было чисто, убираться не требовалось, даже пыль не скапливалась. Перестановки были только до следующего утра — замок всегда сам решал, какая вещь где должна находиться. Рукоделие было не присуще Софии, тетушка всегда была очень недовольна её результатами. А София терпеть не могла орудовать иглой, хотя приходилось.

И в конце концов, она нашла себе занятие: стала выращивать в уголке садика овощи, соорудив там небольшой огородик. София очень боялась, что труды целого дня пропадут, и грядка наутро станет некопаной тропкой, как прежде. Но Замок благосклонно отнесся к её чудачеству. Вскоре зазеленели побеги, и даже плоды грозили поспеть явно раньше своего положенного срока в несколько раз. И на грядочку действовала магия Хозяина.

София очень ждала первого урожая, поскольку, хотя кормили её разнообразно и вкусно, но магическая пища была «неживой», и прежде всего сам Кошчи был против подобного утоления жажды или голода, что и показывал ей всегда. Он хотел, чтобы она ощущала разницу между настоящий и наносным. А магия не содержала теплых рук, заботы, солнышка, природы…

И вот, как всегда по утрам, София корпела в садике, тщательно пропалывая свою грядочку. Рядышком резвился Черныш: он развлекался дрессировкой мышей замка и во многом уже преуспел. И когда усталая София присела отдохнуть под сенью огромного дерева в три обхвата, Черныш решил устроить ей представление.

Мыши ходили строем, словно воины, образовывали замысловатые фигуры и даже пищали на все тона, старательно выводя какую-то мелодию. София смеялась и хлопала в ладоши… как вдруг.

Крона дерева рядом с высокой стеной, что огораживала замок, зашевелилась. Сквозь листья София разглядела тощего паренька, что пытался попасть в сад.

«Какая наглость, — подумала девушка. На её памяти еще никто не пытался залезть в сад Кошчи, хотя тут было чем поживиться любителям чужих огородов. Но страх перед Хозяином не давал повода воришкам. А тут… Надо бы его проучить!

— Черныш, — тихонько позвала девушка.

Черный кот мгновенно смекнул в чем дело и был раз подсобить хозяйке в этом благородном деле. София спряталась в кусты, туда же метнулся Черныш и вся его мышиная рать.

Циоан, а это был именно он, воровато озираясь, спрыгнул на землю. Подвернул ногу и взвыв, плюхнулся на четвереньки. Выругавшись себе под нос, решил продолжить свой путь именно в таком незаметном состоянии, попутно оглядывая все близстоящие деревья. Увидев то, под коим отдыхала София, замер в восхищении. Будь он Хозяином, обязательно сундук спрятал бы в его кроне.

Но не успел он разглядеть хоть что-нибудь в листве исполина, как кусты рядом с деревом зашевелились и под невообразимый писк, скрежет и шипение, из них появилось чудище жуткое. Оно все шевелилось, словно шерсть его была живая и к тому же не имела корней в чудище, а двигалась по нему по своим законам. Ног у чудища не было, а был один огромный столб, также копошившийся живой серой шерстью. Голова чудовища была черным-черна, а страшный черный нос свешивался на грудь. Ничего ужаснее Циоан в жизни своей не видывал.

Пискнув, он выпучил глаза и, как стоял на четвереньках, так и попятился назад, не спуская круглых от ужаса глаз с чудовища.

София, фыркнув: кошачий хвост щекотал ей нос, и едва удерживаясь от хохота, пыталась шагнуть вперед. Мыши, бегающие по её одежде, страшно щекотали девушку, но она пыталась сдерживаться, скрежеща зубами. Мыши пищали, кот шипел, а София еле сдерживалась от смеха. Все удалось. Парень оказался смелым: не заорал, не понесся куда глаза глядят, а просто стал медленно отползать назад, не отводя от неё взгляда. София, представляя, как должна была сейчас выглядеть, была не уверена, что сама вела бы себя столь стойко.