Книги

Озорные рассказы. Все три десятка

22
18
20
22
24
26
28
30

Он и в самом деле чувствовал себя как нельзя лучше, а вскоре спина его разогрелась от двух выступов, кои тёрлись, тёрлись, да и прижались к его лопаткам, что было довольно огорчительно, поскольку место это было не слишком подходящим для столь добротного белого товара. Мало-помалу ритмичные движения осла привели в согласие внутренний жар обоих наездников, кровь в их жилах заструилась быстрее, оба принялись живее покачиваться в такт с ослом, и в конце концов славная девица и кюре подумали об одном и том же, а вот о чём тогда думал мул – неизвестно. Притёршись друг к другу да пообвыкнув, наездники пришли в волнение, а потом охватили их обоих тайные желания.

– О, – промолвил кюре, обернувшись к своей спутнице, – смотрите, какая славная рощица, густая, частая…

– Она слишком близко к дороге, – возразила девица. – Или люди срубят ветки, или коровы оборвут молодые побеги.

– А вы не замужем? – спросил кюре, подстегнув мула.

– Нет, – отвечала она.

– И не были?

– Не была. Честное слово.

– Нехорошо. В ваши-то годы…

– Ну да, святой отец, но, видите ли, бедная девушка с ребёнком на руках – скотинка хуже некуда.

Доброму кюре жаль стало милой простушки, и, помня, что каноны требуют, помимо всего прочего, чтобы пастыри наставляли своих овечек по части их обязанностей и повинностей в этой жизни, почёл своим долгом просветить девицу насчёт бремени, которое однажды непременно возляжет на плечи её. Он ласково попросил девицу не пугаться и добавил, что коли она положится на его порядочность, то никто никогда не прознает о том, как они здесь и сейчас проверят, хороша ли она для замужества. Поелику от самого Баллана девушка только об этом и думала, а желание её поддерживалось и прирастало от тёплых покачиваний мула, то ответ её был резок:

– Раз так, я слезаю.

Добрый кюре не сдавался. Он продолжал мягко уговаривать её и улещать, и так они доехали до леса у азейской околицы, где девица пожелала сойти. Кюре помог ей, ибо ради продолжения спора ему надо было сесть верхом по-другому. Тут стыдливая девица убежала в чащу, на прощанье крикнув:

– Ну, злодей, теперь ты меня не поймаешь.

Мул остановился на зелёном лужке, а девица в траве запуталась и покраснела. Кюре приблизился к ней, и понеже к мессе он уже отзвонил, то решил её отслужить, и оба вкусили от райского блаженства. Кюре всем сердцем желал просветить девицу как следует, и он нашёл свою новообращённую весьма податливой и столь же нежной в душе, как и её кожа – подлинное сокровище. Однако он был весьма удручён тем, что близость Азе вынуждала его сократить урок, хотя славный наставник был бы не прочь, подобно всем учителям, повторить пройденное со своей ученицей.

– Эх, милая, – вскричал славный добряк, – отчего же ты всё юлила да супротивничала, для чего мы пришли к согласию лишь у самого Азе?

– Ах, – вздохнула она. – Да ведь я-то из Баллана.

Не желая злоупотреблять вниманием вашим, скажу, что, когда этот добрый пастырь преставился, собрался весь его приход, и старые, и малые, и все до единого лили слёзы в печали, горе и скорби, и жаловались:

– Ах, мы потеряли отца.

А девицы, вдовы, замужние женщины и совсем ещё девчонки переглядывались между собой, оплакивали его, точно лучшего друга, и повторяли:

– Он был больше, чем кюре, он был мужчина!