Первой к путешественникам подкатилась маленькая, кругленькая, словно сдобная булочка, женщина и заговорила с колоритным хохляцким выговором: «Здоровеньки булы, панове! По-нашему молвить разумеете? Али как?»

«Разумеют, Ганна. Разумеют,» – осадил её Никимчук. – «Чего хвостом крутишь?»

«Ой! Вот и добре, шо не басурмане какие,» – ничуть не обиделась женщина и начала сыпать вопросами. – «А из каких краев будете? А из каких годов?»

Тут вперед выступил солидный, бородатый мужик в шелковом восточном халате, вышитом золотыми драконами, и проницательным взглядом из-под кустистых бровей. Народ почтительно расступился. Кругленькая женщина тоже пискнула и отступила. От мужика ощутимо повеяло властностью.

«Добро пожаловать, люди добрые! Гостям мы завсегда рады. Извольте ко мне пожаловать,» – пригласил он.

«Ганна, подай чаю,» – цыкнул он, не глядя на бабу. И та беспрекословно унеслась, взметнув подол юбки.

Из-за такого пристального внимания местных гости чувствовали себя не в своей тарелке. Катя уже думала, что зря взяла с собой Руслана, надо было оставить его с Лючией и Отто в лагере. Никита, разинув рот, рассматривал толпу поселенцев, напоминающую винегрет из-за смешения рас, цветов и наций. А Эдуард Петрович присматривался к бородатому мужику, безошибочно определив, что этот жучина здесь Бог и царь.

«Ну что ж, чем богаты, тем и рады,» – гостеприимно пригласил хозяин за стол. – «А супруга Ваша, Андрей Владимирович, не осчастливит нас своим визитом?»

«Нет,» – коротко отрубил Андрей. Лючия, помятуя о пристальном внимании Никодима Савватеевича, предпочитала безвылазно оставаться на дальнем озере, обходясь без выходов в свет.

Чинно представившись, купчина выслушивал вновь прибывших, исподволь оглядывая их и пытаясь понять: «Кто такие? Чего ждать от новеньких? Одежа странная. Но это пустяки, тут он и не такой навидался. Баба в штанах. Раньше бы он изумился, но здесь это было в порядке вещей. Китайские бабы вон почти все в штанах. Удобно им, видите ли. Нехристи. А эта ничего, гладкая, худая только. И лицо самое что ни на есть русское, приятное глазу. А парень – дурень. Это сразу видно. Разинул рот и по сторонам пялится. А вот к этому, что аглицким именем Эдуард представился, стоит присмотреться.»

В дверях томилась Ганна, ожидая приказания что-то принесть или подать, а, заодно, и грея уши. Обмирая от любопытства, она ловила каждое слово, по-бабьи ахала и охала, слушая об аварии автомобиля (слабо представляя, что это за зверь такой), истово крестясь при рассказе о маленьком кладбище, шумно поддакивая и сопереживая. Так, что Никодим Савватеевич вынужден был снова цыкнуть на суетливую бабу. Ганна прикусила язычок и дальше слушала молча. Через некоторое время к беседе присоединился Ганс. Вот что значит немец – тактичный человек, что есть, то есть. Дал время соотечественникам познакомиться и пришел отрекомендоваться.

«Никодим Савватеевич,» – вежливо расспрашивал хозяина Эдуард Петрович. – «А пробовал ли кто-нибудь отсюда выбраться?»

«Как не пробовать? Многие пробовали,» – обстоятельно отвечал хозяин. – «Ходили, разведывали.»

«И что же?»

«Да ничего. Как пробовали, так и назад вернулись. Нету отсюда выхода.»

«А с кем можно поговорить об этом? Кто ходил?»

«Да вот китайцы, почитай, поболее всех пробовали. Поговаривают, даже карту местности этой составили. По науке действуют. Обстоятельно.» – с уважением отозвался Никодим Савватеевич.

«Карту? Любопытно. Взглянуть бы.»

«А вот это вряд ли. Они все свое при себе держат, и чужаков не жалуют. Нация такая,» – уточнил купчина, пожав плечами. – «Если только в обмен на что. На что-то ценное.»

«Имеется ли чего для выгодного обмена?» – с нескрываемым любопытством спросил он чуть погодя.