— Почему сбежала? Неужто нелюб я тебе вдруг стал? — он склонился, тронув её за подбородок.

Она покачала головой, но взгляда не подняла.

— Как ты такое мог подумать? Просто всё вышло. Испугалась я. Как услышала, что у тебя жена была, а ты её убил. Хоть Лешко и сказал мне, что она нехорошей супругой оказалась и зла много другим сделала…

— Думала, я горе тебе причинить смогу?

Заряна взяла его за руку и отвела в тень, к лавке из неровной березовой доски, установленной на двух пеньках. Опустилась на неё, потянула за собой, чтоб тоже сел. А затем только продолжила:

— Не за себя я боялась, любый мой. Когда меня к обряду готовили, много девиц и женщин около крутилось. Боярыни, дочки их да служанки без счёта. Но среди них одна была — ну, глаз не оторвать, до чего хороша. Хоть и не совсем молодуха уже. Малушей её зовут.

Кирилл не удержался, фыркнул при звуке её имени. Вот же, позабыл совсем про эту змею. А ведь она с Гестой путалась да и помогала ей, небось. А потом пряталась ловко — ни разу ему на глаза не попалась.

— Нашла, кого слушать, — он погладил Заряну по ладони. — Эта баба смуту в душе моей жены посеяла. Вот и тебе, видно, навредить решила. Всё простить меня не может. Нехорошо я с ней поступил однажды, да. Но справедливо. Вот и пакостит.

Заряна выслушала его с лёгкой, показалось даже, чуть снисходительной улыбкой на губах. И остановила, легко коснувшись его груди. Чтоб дальше слушал.

— Нет. Она мне хорошую весть сказала, — боярышня зарумянилась, её глаза заблестели. — Сказала, что я после ночи той от тебя ребёнка под сердцем понесла. Я сама ещё ведать не ведала, конечно. Мало времени прошло. А теперь знаю точно.

Кирилл несколько мгновений сидел неподвижно, словно оглушённый. Заряна смолкла, почувствовав, как сильно он сжал её руку в своей, посмотрела вопросительно: обрадовался ли? А он и слова вымолвить не смог, просто притянул девушку к себе и обнял так крепко, как опьянённый счастливой вестью рассудок позволил. Заряна замерла в его руках, уткнувшись в плечо. И так они посидели молча, в биении сердец друг друга находя успокоение.

— Она сказала ещё, — чуть погодя добавила боярышня, отстраняясь, — что, если я останусь и стану твоей женой, как задумано, то ребёнок мой погибнет. Вот тогда я и решила уехать на время… Прости меня.

Она потупилась вновь, вздохнула. Кирилл погладил её ладонью по щеке, оказавшейся внезапно чуть влажной от слёз. Легонько поцеловал в сладкие губы. Ох, Малуша. Хоть и недолюбливает его, наверняка, а невесту предупредила, что с князем неладное. По-своему, по-женски. Недаром, знать, судачат о ней, будто ворожея она большой силы. Увидела в знаках, а может, погадала на судьбу Зарянину. И права оказалась. Покуда Корибут сидел внутри Кирилла, не было бы спокойствия и безопасности ни жене, ни дитю будущему.

— Теперь всё хорошо будет, — прошептал он, склонившись к ушку боярышни. — Отстрадались мы. Надеюсь, на долгие лета. Вернёшься?

— Что ж ты глупости-то спрашиваешь? — девушка улыбнулась ласково и, обняв его за шею, крепко к нему прижалась. — Хоть сейчас поедем!

— Только, — добавил Кирилл, гладя её по спине, — дома у меня теперь нет. Временно. В шалаше жить будем.

Заряна рассмеялась тихо и прильнула ещё теснее.

***

Нейра ослепительно сверкала рябью на солнце. Из воды на мелководье торчали круглобокие камни, напоминающие блестящие спины каких-то чудищ. То и дело у берега проскакивали стайки мальков или головастиков, чёрных и гладких, как спелые черешни. Только с хвостами.

Лето разгуливалось, с каждым днём даря всё больше тепла.