- Это вкусно, - добавила она, и Линда презрительно проронила:
- Да уж, по твоим бокам это заметно.
Сказано было вроде бы негромко, но зрители на площади рассмеялись, и Вера залилась таким темным румянцем, что я невольно испугалась за нее. Вот ведь дрянь эта Линда! Я перешла к ней и только хотела спросить, чем она собралась угощать его высочество, как из толпы вдруг послышались испуганные возгласы.
Люди расступались, обводя лица кругом и тыча пальцами. На мгновение мне показалось, что площадь стала похожа на море – вот зашумели голоса, и рухнула тишина, и снова шум, и вновь тихо. Гаспар выплыл к столам – по привычке, едва касаясь земли носками туфель и сложив руки за спиной – всмотрелся в лицо Линды и громко произнес:
- Это не та девушка!
Зрители ахнули. Эжен поднялся с места, словно не знал, что сейчас будет делать: попробует оттащить в сторону наставника или попытается убрать самозванку. Линда возмущенно открыла рот, готовясь оправдываться – я на всякий случай сделала шажок в сторону. Гаспар окинул ее оценивающим взглядом, обернулся на собравшихся зрителей, и я увидела, как хищно заострилось его лицо.
Это был монстр. Оболочка светского щеголя оказалась лишь маской – под ней была оскаленная пасть и вечный голод, под ней клубилась тьма. Это было настолько жутко, что я застыла, понимая, что не успею убежать, если Гаспар врал о своей аллергии и сейчас кинется рвать живую плоть. В стороне мелькнуло побелевшее лицо Берта: он не доверял Гаспару, пробивался к столам через зевак, и над ним закружились огоньки – дракон готов был обратиться и прийти на помощь. Священник, которому по долгу службы надо было сейчас гонять упыря святым кругом по всей площади, трясся и повторял громким шепотом:
- Твою же мать, упырь… Твою же мать, упырь…
- Это не та девушка! – громко повторил Гаспар, и в это время лицо Линды жутко исказилось. Не знаю, как я умудрилась не закричать, когда оно дрогнуло и потекло, словно восковая маска, брошенная в пламя. Вера едва слышно пискнула и осела на пол, потеряв сознание, Джен шарахнулась в сторону, потянув за собой Кейт, которая выставила вперед трясущуюся руку с ножом. Эва, стоявшая слева от заклятой подруги, открывала и закрывала рот – ее, как и меня, парализовало от ужаса. То, что было Линдой, издало тонкое шипение и обернулось к Эве – из почерневшей трещины рта выстрелил раздвоенный язык и убрался обратно.
Монстр выбрал добычу.
В ту же минуту Гаспар бросился. Эва заверещала, падая под стол, Берт кинулся ко мне и оттащил в сторону как раз в ту минуту, когда упырь рванул глотку того, что было Линдой. Кровь плеснула на столы, и дерево потемнело и задымилось.
Гаспар рванул еще раз, и лже-Линда вновь зашипела – на этот раз уже жалобно. В шипении слышалась мольба о пощаде и предложение разделить трапезу – ведь на площади было столько оторопелой от ужаса добычи! Упырь зарычал, оттолкнул – то, что было Линдой, рухнуло перед столами, и задергалось, словно сломанная игрушка.
Мне казалось, что я никогда не смогу закрыть глаза – я выглядывала из-за плеча Берта и видела Амин, которую точно так же заслонял собой Макс. Над Эженом клубились огненные искры. Когда Гаспар отплыл в сторону, намереваясь нанести последний удар, он выплюнул огненную струю, и то, что было Линдой, вспыхнуло и рассыпалось.
Над площадью воцарилась тишина. Я комкала рукав Берта и думала только о том, что если бы Эжен не захотел жениться, то мы бы и дальше жили тихо и спокойно, без чудовищ и страха. Гаспар так и спал бы в своем подземном склепе, а Линда…
- Господи… - ахнула мать Линды, медленно поднялась со своего места и шагнула было туда, где громоздилась гора пепла, но остановилась на полпути. – Господи, смилуйся и пощади… где же доченька моя…
Муж дотронулся до ее локтя и растерянно опустил пальцы. Гаспар выдернул из кармана белоснежный носовой платок, провел им по окровавленному лицу и небрежно сообщил:
- Советую поискать ее где-нибудь в подвале вашего дома, она наверняка там спит. Это лицехватчик, господа, он усыпляет человека, заимствует его внешность и спокойно идет на охоту. Простите, что испугал вас, но я не мог остаться в стороне.
Какое-то время на площади еще было тихо, а потом поднялась такая волна криков и аплодисментов, что у меня заложило уши. Отец Линды со всех ног рванул в сторону дома – искать дочь, мать бросилась за ним. Зрители хлопали в ладоши, благодарили Гаспара, а он знай себе раскланивался, полностью удовлетворенный произведенным эффектом. Кажется, можно было выпустить рукав Берта, но я даже пошевелиться не могла.
Берт развернулся, обнял меня, и на какое-то время шумящая площадь и смрад от сгоревшего лицехватчика отступили. Я вдруг поняла, что теперь можно – можно быть слабой, можно признаться, что трясешься от страха, и знать, что никто не использует твою слабость тебе во вред.
- Все, все уже позади, - негромко сказал Берт, гладя меня по голове. Ну вот, теперь городские кумушки примутся сплетничать с утроенной силой – но мне было все равно. У меня был Берт и чудеса, в которые я могла верить. – Гаспар ее порвал, эту тварь. Все в порядке, Лана.