Глава 57

Суд над Мэтти продолжался два месяца. Еще две недели ушло на совещание присяжных.

– Хороший знак, – заключила мама. – Понятно, что они не могут определиться.

Он продолжал звонить почти ежедневно.

– Мы с ним говорим, и это дает нам силы, – сказала мама. – И в то же время отнимает их.

Волосы и кожа у нее потускнели. Большие глаза воспалились и покраснели.

– Дает силы на что? – спросила я и не получила ответа.

Когда зазвонил телефон, я собиралась в школу. Стояла ранняя весна, такая холодрыга! Учитель литературы назвал эту пору «мартовскими идами»[35]. В классе мы изучали трагедию Шекспира «Юлий Цезарь». Я читала за Брута.

Звонок раздался в семь пятнадцать утра. Мы с мамой переглянулись. В такую рань нам еще ни разу не звонили.

Она подняла трубку трясущимися руками. Нервничала. Впрочем, дело было не только в этом. Мама постоянно «снимала напряжение». При мне по утрам не пила, хотя, подозреваю, едва дожидалась моего ухода в школу, чтобы принять первую за день таблетку.

Она прислонилась к стене, накручивая на палец телефонный провод. Я напряженно наблюдала за ней, чувствуя, с каким усилием пульсирует моя сонная артерия.

– Сегодня? – прошептала мама едва слышно. – Вы уверены?

Она рассеянно перевела взгляд на бутылку джина «Гордонс». Что говорили на другом конце линии, я не разобрала.

– Хорошо, – сказала мама. – Ясно. – И добавила: – Я не могу ее заставить.

– Что? – спросила я одними губами, догадавшись, что речь обо мне.

– Мистер Харт говорит, что сегодня вынесут вердикт. Мэтти очень хочет, чтобы мы пришли. Вдвоем.

– Нет, – меня всю трясло, как висельника. – Не пойду.

– Для него это очень важно, дорогая.