Я болел за Джека и надеялся, что сейчас он выдаст что-нибудь эдакое и заставит Оливье рассмеяться помимо его воли. Но не сложилось. Джек свернул представление, и это был единственный случай, когда я видел его смущенным.

Джин оказалась права и когда говорила, что дружба с Уорнером может оказаться для меня полезной. Со временем Джек предложил мне стать заведующим костюмерным цехом на студии, но в то время у меня уже были другие планы, и я отказался. Но это не было его единственным бизнес-предложением. Среди прочих самым любопытным стал забавный случай, когда с его подачи я выступал в качестве голливудского агента.

Еще до того, как уволиться с армейской службы, я искал варианты своей будущей работы. Как-то, когда я еще носил форму, мы обедали с Чарли Фельдманом, президентом студии Famous Artists, обаятельным плейбоем. «Что ты так привязался к этим костюмам? — сказал он. — В Париже, может, это и большое дело, но здесь — просто техническая работа, как у гримеров, осветителей или парикмахеров. Послушай, Олег, ты можешь зарабатывать настоящие деньги. Ты знаешь всех хорошеньких девушек. Найди среди них талантливых, заставь их подписать контракт с нашей студией. Ты же прирожденный агент».

Думаю, что у Фельдмана был свой тайный план — он хотел заполучить для студии Джин. Но он предложил мне хороший оклад и красиво звучащую должность: исполнительный вице-президент по поиску новых талантов.

Я отнесся к этому предложению очень серьезно. Перед тем как его принять, я решил понять, как это работает, и посвятил время поиску новых талантов. Мой приятель, продюсер Роберт Хэггьяг, рассказал мне, что познакомился с потрясающей молодой шведкой. Она снимала квартиру вместе с другими девушками, почти такими же красивыми. «Олег, — сказал Роберт — я тебе гарантирую: ты ничего подобного в жизни не видел».

Я тут же позвонил Джеку Уорнеру, который не пропускал ни одной хорошенькой девушки. «Джек, я знаю девушку, которая сведет тебя с ума, — сказал я ему. — Она прирожденная звезда. Давайте все встретимся за ланчем, но только не в студийном буфете. Джек, я тебе гарантирую: ты ничего подобного в жизни не видел».

Наверное, с моей стороны было наглостью это утверждать, ведь я сам еще не был знаком с девушкой, но риск оправдал себя. Я заехал за ней заранее, чтобы подсказать, как правильно одеться и как себя держать… и дверь мне открыла сногсшибательная красавица.

«Здравствуйте, — сказала она, серьезно и прямо, как это умеют делать шведы, глядя мне в глаза. — Меня зовут Анита Экберг[122]».

Она была совсем молоденькая, ей еще не было двадцати. Анита не ждала, что я приеду так рано, и на ней был только небрежно завязанный халат. Мы начали беседовать. Я хотел дать ей инструкции перед ланчем и спросил ее: «Анита, как вы будете соблазнять мужчину? Что вы ему скажете?»

«Я ничего не буду говорить, — сказала она, вставая. — Я просто сделаю вот так».

И с этими словами она развязала пояс своего халата. Она все сделала правильно — такого тела я не видел никогда. Я не мог не поддаться соблазну, и, судя по всему, Джек Уорнер тоже не смог. За ланчем, который я организовал для нас в маленьком укромном ресторанчике, он не мог оторвать от нее глаз. Я посоветовал Аните надеть блузку в крестьянском стиле, спадающую с одного плеча, и не надевать бюстгальтер. Довольно быстро я покинул их, сославшись на другую важную встречу. А вскоре Анита получила роль в фильме студии Warner Bros.

^{Анита Экберг}

Мне казалось, что в качестве агента меня ждет большое будущее… но Джин была категорически против. Она говорила мне непреклонно: «На этом поприще ты ничего не добьешься, никогда не сможешь стать своим. А Чарли Фельдман заинтересован только в одном — подписать со мной контракт».

У нее для меня были другие планы: она хотела, чтобы я снова делал костюмы для фильмов, раз уж я теперь не числился в черном списке.

Джин устроила мне встречу с Дэррилом Зануком. Это был любопытный персонаж — энергичный коротышка с усами и выдающимися зубами. В кинобизнесе он разбирался не хуже других продюсеров, пройдя весь путь от сценариста до руководителя производственного подразделения на студии Warner Bros. В середине 1930-х они с Джо Шенком основали студию Twentieth Century-Fox и очень быстро сделали ее мощнейшей компанией. Но старая гвардия — Майер, Селзник, Уорнеры, те, кто создал Голливуд, считали его аутсайдером. Им казалось, что его картинам не хватает «класса». Занук в ответ на это примерил на себя образ настоящего мачо. Он играл в поло, и никому не давал об этом забыть, постоянно расхаживая с клюшкой по студии. Он интересовался лошадьми и в компании Уилла Роджерса и Джона Хьюстона участвовал в матчах по поло и скачках с препятствиями в Ривьера-клаб в Санта-Монике. Занук знал, что я служил в кавалерии, знал он и то, что мы с Джин были уже давно женаты и я стал частью голливудского общества. Правда, тогда он имел смутное представление о моей работе в качестве художника по костюмам. Он предложил мне поработать на картине «Зеленая трава Вайоминга» из жизни ковбоев.

«Дэррил, вы, наверное, шутите, — сказал я ему. — Это совершенно не моя тема».

«Почему? Вы же последние пять лет провели с лошадьми».

«Джин считает, что я подошел бы для фильма „Острие бритвы“», — сказал я. Это была важная для студии экранизация романа Сомерсета Моэма с Джин и Тайроном Пауэром в главных ролях и Эдмундом Гулдингом в качестве режиссера. Действие происходило в 1920-е годы и требовало хорошего знания эпохи. Кроме того, платья должны были выглядеть роскошно, в духе высокой моды, особенно те, которые предстояло носить Джин. Я был уверен, что смогу справиться с этой задачей.

«Я так не считаю, — ответил Занук. — Вам надо начать с чего-то попроще. Если все получится, тогда и поговорим о дальнейших планах».

Я был разочарован. Дома я сказал Джин: «Ничего из этой затеи не выйдет. Лучше уж я стану агентом или буду помогать продавать пиво Фредди Хайнекену».