* * *
25 декабря 1942 года. 23:15. Москва. Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.
Присутствуют:
Верховный Главнокомандующий – Иосиф Виссарионович Сталин.
Начальник Генерального Штаба – генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский.
Рабочий день Верховного Главнокомандующего обычно продолжался до двух или трех часов ночи. Только что в этот кабинет вошел Начальник Генерального Штаба Красной Армии генерал-лейтенант Василевский, каждый вечер докладывающий Вождю о том, как изменилась обстановка на фронтах за истекшие сутки. Сегодня она изменилась для Красной Армии исключительно в положительную сторону. Первым и главнейшим событием этого дня было почти синхронное вступление мехкорпуса генерала Рыбалко в город Сувалки, а мехкорпуса Бережного – в Белосток. Еще двое суток назад Бережной находился в Седельце, а Рыбалко в Каунасе, где они ожидали подтягивания пехоты и «выравнивания» кавалерийских корпусов, прикрывающих фланги механизированных соединений особого назначения.
И ведь двигались советские механизированные корпуса, почти не встречая сопротивления, в полной оперативной пустоте, с ходу уничтожая не слишком многочисленные тыловые гарнизоны немецкой армии. Оттого и нанесенные ими рассекающие удары получились такими стремительными и смертоносными. Дело в том, что когда Первый Украинский и два Прибалтийских фронта прорвали линию вражеской обороны и выбросили впереди себя стрелы танковых клиньев, основная часть войск группы армий «Центр» находилась далеко на востоке, в районе Орши, пытаясь деблокировать зажатые западнее Смоленска остатки 2-й, 3-й и 4-й танковых, а также 9-й и 4-й полевых армий вермахта, а то, что во время прорыва уцелело от группы армий «Север» (один раз уже вдребезги разгромленной, восстановленной и вот теперь битой смертным боем еще раз) было отброшено частью на полуостров Курземе (18-я армия), частью в район Молодечно (16-я армия), в будущий белорусский котел.
От Орши до Бреста и Гродно, где лязгнула стальными зубьями захлопывающаяся ловушка, расстояние по дорогам составляет пятьсот-шестьсот километров. Даже если сводная группировка, в отчаянных боях стараясь деблокировать Смоленский котел, развернется на сто восемьдесят градусов и попытается вырваться на волю, ни к чему хорошему для нее это не приведет. Теряя остатки управляемости и боеспособности, бросая по пути боевую технику и тяжелое вооружение, германская армейская группа «Орша» не сумеет пройти и трети этого расстояния. Потом, где-нибудь в районе Минска, немцы, уже не представляющие единой организованной силы, упрутся в заслон из наших войск, которые к тому времени со всех сторон будут сжимать кольцо окружения. Результат будет один – разгром и плен для тех, кому повезет выжить.
Полтора года назад подобную ошибку совершил генерал Павлов, в результате чего бежавшие к Минску из Белостокского выступа десятая и третья армии РККА фактически погибли на марше, не преодолев и ста семидесяти километров. Немецким войскам осталось только собрать трофеи и переловить пленных. Именно за этот дурацкий, на грани измены, приказ и расстреляли бывшего командующего фронтом с подельниками. То же самое произойдет и с немецкими войсками, если те сломя голову попытаются вырваться из уже захлопнувшейся ловушки.
И вот ведь что характерно – никаких резервов у Третьего Рейха нет и не предвидится. Это именно из резервных, запасных и учебных немецких частей и состоит деблокирующая группировка под Оршей. Несмотря на массовую отправку на фронт европейского пушечного мяса, положение с личным составом в германских вооруженных силах настолько отчаянное, что в Германии стали призывать в вермахт не только пацанов из Гитлерюгенда, но также девушек и молодых женщин. Пока призывают только высоких спортивных чистокровных ариек, но учитывая, с какой скоростью Красная Армия пережевывает германскую биомассу, скоро на призывных пунктах будут грести всех подряд, не заботясь об арийском происхождении и здоровье мобилизуемого контингента. Сталин усмехнулся. По крайней мере, вопли Геббельса по Берлинскому радио: «Мы истекаем кровью!» – говорят о многом. После каждой наступательной операции Красной Армии Германия утрачивает все новые и новые территории и несет большие потери, чем она может себе позволить. Вот и операция «Багратион» с негласным номером «два», или, как ее поэтически называют некоторые товарищи, «Битва шести фронтов», грозит вермахту кровопусканием не меньше чем в миллион солдат и офицеров, подавляющая часть которых – никакие не евровойска, а самые что ни на есть чистокровные немцы-арийцы.
Согласно донесениям советской военной разведки, европейцы, в основном британцы и континентальные (то есть с Ютландского полуострова, датчане), которых гонят в бой под прицелом пулеметов, замечены только в деблокирующей группировке под Оршей. Хотя их Гитлер тоже считает арийцами, только несколько испорченными смешением с другими народами. Кстати, ох уж эти британские танкисты, уверенные, что лучше их «Матильд» на свете танков нет. Как говорит в таких случаях товарищ Бережной: «Наивные чукотские мальчики». Сколько их навсегда осталось в разбросанных по заснеженным русским просторам в сгоревших железных коробках «самых лучших в мире» британских танков? Жизни, напрасно потраченные даже не за царя, а за короля-узурпатора Эдуарда VIII и мировое исчадие ада Адольфа Шилькгрубера. Впрочем, пусть родные и близкие сгинувших в этой мясорубке англичан, валлийцев, шотландцев и североирландцев все свои претензии предъявляют исключительно тем, кто устроил в Лондоне профашистский переворот и увел страну из стана будущих победителей. Горе Британии, горе побежденным. Впрочем, если британский солдат или офицер выжил в бою и попал в плен, ему всегда предоставляется выбор – заново вступить в армию короля Георга или отправиться пилить лес. Лесоповал, знаете ли, не выбрал еще никто.
Слушая доклад Василевского о сомкнувшихся в глубоком немецком тылу танковых клиньях, Верховный подумал о том, что скоро будет год с той поры, как крохотная в масштабах советско-германского фронта сводная часть потомков вступила в бой за Евпаторию на стороне советского десанта. Прошло совсем немного времени, а Красная Армия как-то незаметно обрела способность наносить вермахту удары сокрушительной силы, при этом обходясь даже без непосредственного участия Бережного и его людей. Вон, в Прибалтике никого из них и близко нет, а Прибалтийские фронты Черняховского с Толбухиным взломали немецкую оборону так, что только перья полетели. Не отстали от них и мехкорпуса генералов Рыбалко и Лелюшенко – они рванули через чистые прорывы вперед так, что только снежная (а иногда и водяная) пыль завилась за танковыми гусеницами по прибалтийским большакам. И, что характерно, у командующих этих мехкорпусов с генералом Бережным знакомство шапочное, командирами бригад они у него не служили, но все в Прибалтике было сделано в «фирменном» стиле «Фигаро тут, Фигаро там, шик, блеск, красота».
– Товарищ Василевский, – спросил Сталин, когда начальник Генерального Штаба закончил часть доклада, касающуюся развития операции «Багратион», – скажите, почему сейчас мы можем наносить удары такой ужасной силы, что с легкостью (относительной, конечно) способны добиваться самых решительных результатов? И скажите, почему мы не делали того же раньше, примерно год назад, когда мы были сильны, а противник измотан, и все равно мы смогли потеснить его только на сотню километров, не окружив и не уничтожив ни одного крупного соединения. Неужели дело только в факторе пришельцев из будущего, или тому есть еще какие-то причины?
– И да и нет, товарищ Верховный Главнокомандующий, – немного подумав, ответил Василевский, – с одной стороны, товарищи Бережной, Ларионов и другие выходцы из будущего оказали сильное влияние на развитие событий – как непосредственным участием в ходе боевых действий, которое на первых порах нельзя было недооценить, так и косвенно, являясь активатором и катализатором многих положительных перемен в Красной армии. Глядя на Бережного и его небольшую, еще тогда механизированную часть, многие учились воевать дерзко и решительно, и в то же время ответственно, взвешивая возможные риски и угрозы. В то же время сам Бережной неоднократно говорил, что в каждом нашем бойце и командире сидит солдат-победитель, надо только суметь очистить его от шелухи страха перед якобы непобедимыми немцами, научить, как правильно действовать, дать соответствующие поставленным задачам технику, оружие и снаряжение и убрать куда подальше дураков с большими звездами в петлицах, которые только и умеют что колотить растопыренными пальцами в каменную стену. Тем более что и пальцы тоже не свои.
– Последний пункт, товарищ Василевский, – весомо произнес вождь, – надо бы ставить на первое место. Пока он не будет выполнен, ничего не изменится. А в остальном вы, наверное, правы. Солдат-победитель находится внутри каждого советского воина, и нам удалось сделать так, чтобы его качества проявились во всей красе.
Немного помолчав, Сталин добавил:
– А теперь, товарищ Василевский, расскажите нам о ходе подготовки и примерных сроках реализации операции «Нахимов».
– Подготовка к операции «Нахимов», – ответил Василевский, – находится на завершающем этапе. Во-первых, все части болгарской армии сняты с других участков фронта и сосредоточены у турецкой границы. Как нам докладывают товарищи на местах, ни в Югославии, ни в Греции болгарских солдат не особенно любят, воспринимая скорее как оккупантов, чем как освободителей. Конфликтов в основном удается избежать только из-за посредничества командиров советских частей, без взаимодействия с которыми болгары не воюют. Удивительное дело – вроде сербы с болгарами – славяне и православные, говорят на похожих языках и понимают друг друга без переводчика, а ведут себя так, будто кошка с собакой…
– Ви, товарищ Василевский, – хмыкнул в усы Сталин, – еще очень многого не знаете. Если бы сейчас вас слышали товарищи Бережной, Ларионов или Антонова, они бы просто пожали плечами и со вздохом сказали: «ну братушки же». Мнение у них об этих «братушках» такое же, как было у Владимира Ильича по поводу европейских социал-демократов. Впрочем, сейчас это к делу не относится, просто имейте в виду при планировании операций, что все эти польские, словацкие, румынские, болгарские, югославские, греческие и прочие национальные армии, которые у нас есть, или еще появятся, во избежание конфликтов ни в коем случае нельзя смешивать между собой. Ибо чревато тем, что они передерутся между собой. А теперь продолжайте…
– Хорошо, товарищ Сталин, – с легкой улыбкой кивнул Василевский, – мы в Генеральном штабе учтем эту особенность культурных европейских народов чуть что ссориться между собой. Что же касается подготовки операции «Нахимов», то, кроме болгарской армии на босфорско-дарданельском направлении, в ней примут участие конно-механизированная армия товарища Буденного и Черноморский флот, в том числе его морская пехота. Армия товарища Буденного как раз завершает процесс передислокации и сосредоточения в окрестностях болгарского селения Свиленград, расположенного прямо напротив Андрианополя. Сроком полной готовности к наступлению для 4-го Украинского фронта обозначена дата 4-го января. Относительно Черноморского флота – его основная ударная сила, линкор «Парижская коммуна», прошел капитальный ремонт с заменой расстрелянных стволов орудий и готов принять участие в Босфорской десантной операции. С воздуха десант морской пехоты будет поддерживать авианосец из будущего «Адмирал Кузнецов», на борту которого размещена авиагруппа из шестидесяти полученных нами по ленд-лизу американских палубных истребителей Ф4Ф «Дикая кошка». Разумеется, для поддержки операции «Нахимов» можно было бы обойтись авиационными частями 8-й воздушной армии, дислоцированными в Болгарии и Греции, но товарищи Кузнецов и Ларионов в ходе подготовки к этой операции особо упирали на то, что если уж в составе нашего флота появился полноценный авианосец[38], то мы должны полностью использовать его возможности, в том числе и для подготовки перспективных летных кадров для морской авиации…