– Во-вторых, – продолжил герр Королев, – самые очевидные и простые модернизации вашей ракеты – это переход на отделяемую головную часть, что должно вдвое увеличить дальность заброски полезной нагрузки. Это пригодится и дальнейших космических проектах, в которых по завершении активного участка полета полезная нагрузка также отделяется от ракеты-носителя. Переход на конструкцию с несущими спиртовым и кислородным баками, что должно снизить массу корпуса и опять же увеличить дальность стрельбы. Поиск более совершенной с аэродинамической точки зрения формы корпуса и подбор оптимального размера рулевых поверхностей хвостового оперения, а также перевод ракетного двигателя на более калорийное топливо, в частности керосин, в котором Советский Союз, в отличие от Германии уж точно не испытывает никакого дефицита.
– Насколько я помню, – как-то туманно сказал оберст Шалимов, – керосиновый двигатель начал применяться только на «семерке». Что-то там не срасталось, но вот что – мне неизвестно. Быть может, для начала стоит начать отработку на стендах пусков двигателя фон Брауна с использованием спирто-керосиновых смесей, начав с десяти процентов керосина и девяноста процентов спирта, и закончив полностью керосиновой версией. На такой смеси пятьдесят на пятьдесят у нас летают некоторые реактивные самолеты.
– И это тоже можно и нужно сделать, – согласился генерал Серов, подводя итог нашему совещанию, – поставим на эту тему товарища Глушко, а там будет видно.
Вот так, бывший гауптштурмфюрер СС Вернер фон Браун начал работать на большевиков. Ничего личного, только научный интерес.
* * *
22 декабря 1942 года. Поздний вечер. Польша г. Люблин, штаб 1-го МК ОСНАЗ.
Командующий мехкорпусом генерал-лейтенант Бережной Вячеслав Николаевич.
Двое суток наш корпус, после прорыва фронта одним рывком достигнувший Люблин, удерживали этот польский город и его окрестности. Находясь здесь, мы прикрывали левый фланг мехкорпуса Катукова, который сразу после прорыва под Новоградом-Волынским свернул на север и, наступая по обеим берегам Западного Буга, взял Брест, перерезав часть магистралей, по которой снабжалась группа армий «Центр». Кроме того, мы дожидались подхода наступавшего от Любомли первого польского корпуса генерала Берлинга: его передовые части вошли в Люблин сегодня около полудня. Берлинг был у Катукова соседом слева, но его танки и мотопехота, вошедшие в прорыв, двинулись не на север, а прямо на запад, и, преодолевая сопротивление немецких захватчиков, за три дня достигли города. Все-таки польский корпус – это смешанное пехотно-механизированное соединение, а для них темп наступления в тридцать-тридцать пять километров в сутки считается даже не то что нормальным, а, можно сказать, отличным.
Тут надо сказать, что в нашем прошлом первая польская дивизия имени Тадеуша Костюшко была сформирована только в мае сорок третьего года. Затем, в августе того же года, после Курской битвы, образовался 1-й польский корпус. В первом бою польские части побывали в ноябре, а 1-я польская армия была сформирована только в марте 1944-го года. Если бы дела у поляков в этом варианте истории шли так же, то на войну бы они банально не успели или ухватили бы от нее самый хвостик. Но решение с формированием польского войска было правильным и подтвердило свою эффективность в нашей истории, а следовательно, советское руководство испытывало по этому поводу меньше сомнений. Просто не надо было пускать процесс формирования иностранных воинских соединений на самотек, доверяя его разного рода сомнительным личностям вроде генерала Андерса.
Тут все началось с того, что после профашистского переворота в Британии осталась бесхозной так называемая польская армия генерала Андерса, формировавшаяся под британской эгидой. Во второй половине июня товарищ Сталин приказал расформировать это ставшее ненужным соединение, а его солдат и офицеров по возможности обратить на формирование польских соединений, которым предстоит сражаться в одном строю с Красной Армией. При этом сам Андерс и большая часть офицерского корпуса, не скрывавшие враждебного отношения к СССР, угодили прямиком в ведомство Лаврентия Палыча, а рядовых жолнежей и унтер-офицеров, желающих воевать с немцами, оказалось достаточно для формирования к концу июля то ли маленькой армии, то ли несколько перекормленного корпуса. Но только одну треть офицерских должностей в этом польском соединении составляли поляки, большинство же составляли присланные для этого советские командиры: в этом отношении фильм про четырех танкистов[37] и собаку полностью правдив.
Одним словом, добровольцев набралось достаточно, чтобы составить стрелковых и одну танковую дивизии, полностью укомплектованные по советским штатам, а также несколько отдельных частей, в том числе женский мотопехотный батальон. Видели мы этих паненок на ленд-лизовских бронетранспортерах М3. Экзотика, однако… Я подозреваю, что армией соединение Берлинга обзовут уже здесь – по политическим, можно сказать мотивам, после пополнения местными жителями. Мол, на территории СССР это был корпус, а как вступили на польские земли, так и набежало столько желающих воевать с немцами, что корпус превратился в армию. Думаю, что после того как на польской земле во всю порезвились новоявленные поклонники Сатаны, этот расчет оправдается не на сто, а на все двести процентов.
Кстати, достаточно много добровольцев к Берлингу пришло здесь, на Волыни, где со времен панской Польши имеется весьма многочисленное польское население. Местных поляков перед нашим приходом серьезно терроризировали подмахивающие немцам бандеровцы, мельниковцы и прочие борцы за украинскую самостийность, однако никакой Волынской резни в этом мире не было. Просто танки Катукова наступали очень быстро и вышвырнули немцев с их прихвостнями с Волыни раньше, чем они успели по-настоящему жидко нагадить. В то же время войска НКВД, зачищающие прифронтовую зону, вместе с украинскими националистами прищучивали и отряды Армии Крайовой, которые нам тут тоже не нужны. Впрочем, при немцах аковцы не особо рвались защищать польское население от украинских националистов, скорее они строили совместные с ними планы по борьбе с частями Красной армии, и местное польское население, так сказать, ответило им взаимностью, отдав свою лояльность армии Берлинга.
После того как эмигрантское лондонское правительство Польши кануло в Лету вместе с Британской империей, эти самые аковские отряды стали напоминать слегка притравленных дихлофосом тараканов, которые и сами не понимают, куда они бегут и чего хотят. Хотя какое там правительство – один грех. Правительству Норвегии в изгнании легитимности придавал король Хокон, правительству Чехословакии – законно избранный до немецкой оккупации президент Бенеш, а вот так называемое польское эмигрантское правительство – это самоназначенный междусобойчик панов, не имеющих ни грамма довоенной легитимности и политического авторитета на родине. Но, несмотря на это, сбежавшую в сентябре 1939 года панскую гоп-компанию до самого конца на полном серьезе принимали и во Франции, и в Великобритании.
Однако теперь их нет, сгинули в подвалах лондонского гестапо, и дышать польскому сопротивлению стало легче; никто не присылает из Лондона дурацких невыполнимых приказов и не требует придерживаться идиотской политической установки на войну и против немецких оккупантов и против СССР, как в нашем прошлом. Причем против гитлеровцев воевать рекомендовалось как бы «понарошку», а против Красной Армии – всерьез и в полный рост. Еще аковцев (как правило, правоверных католиков) здорово дезориентировала энциклика папы римского, требующая от всех сынов и дочерей римско-католической церкви самого тесного сотрудничества с русскими с целью одоления сатанинского гитлеровского режима. А кто не внемлет пасторскому внушению, тот сам сатанист и достоин проклятия и вечных мук в огненной геенне. Чувствую, придется товарищу Сталину после войны за одно это послание награждать Пия двенадцатого не иначе как орденом Победы… Ибо заслужил.
Впрочем, как я понимаю, в обозе корпуса Берлинга в Польшу въедет наше, временное рабоче-крестьянское польское правительство, которое вплоть до освобождения Варшавы будет называться Люблинским. Так было в нашем прошлом, и нет причин, чтобы так же не было сделано и сейчас. Хотя вряд ли такое положение продлится долго. Наш дорогой Леонид Ильич, прижившийся в корпусе как родной, еще в начале ноября сообщил мне, что поступила официальная установка настраивать личный состав на то, что после этой войны советский Союз займет все пространство от Лиссабона и Осло до Владивостока и Анадыря. Ну не могут освобожденные Красной Армией от нацистско-сатанинского ига народы не влиться в дружную советскую семью, в которой их никто больше не обидит.
Как человек военный, я полностью одобряю такую установку, потому что она до минимума снизит военную опасность для послевоенного СССР, а также добавит в состав Советского Союза промышленно развитые регионы, которые удвоят его промышленную мощь. Вопрос же недовольства советской властью со стороны местных элит можно отбросить как несущественный. Об этом уже позаботились Гитлер и компания, почти под корень уничтожившие эти самые элиты и сделавшие так, что только в советском солдате народы Европы видят теперь своего защитника и спасителя от черных эсесовских жрецов, только и ищущих, кого бы принести в жертву своему злобному идолу. В первый день наступления, когда мы, смяв вражеские заслоны, только-только ворвались в Люблин, разведчикам майора Бесоева попался один такой тип из галичан, оказавшийся помощником жреца. То ли он был слишком неповоротливым, чтобы вовремя убраться с нашего пути, то ли действительно верящим во всю эту магическо-мистическую белиберду, которой пичкают своих адептов Гитлер и компания, но спохватился он слишком поздно, когда бежать было уже некуда.
Я присутствовал на допросе, который наш корпусной особист Иса Санаев устроил этому чудовищу в человеческом облике, и после этого могу сказать, что малейшие поползновения разного рода «продвинутых» интеллектуалов и йарких личностей в эту сторону должны караться жесточайшим образом вплоть, до публичного сожжения живьем. Жертвами эти так называемые жрецы стараются выбирать самых беззащитных, остро осознающих страх смерти – то есть детей и молодых женщин, и от рассказов о том, что с ними проделывают перед тем, чтобы умертвить, я чуть было не блеванул прямо во время допроса. В конце концов, запротоколировав показания и записав их на проволочный магнитофон, мы собрали полевой трибунал и приговорили эту тварь к расстрелу за многочисленные совершенные им злодеяния, а товарищ Санаев лично проследил, чтобы при захоронении трупа осиновый кол был вбит в сердце – без дураков, по всем правилам.
Кстати, совсем неудивительно, что этот тип оказался галичанином, ведь к Люблину нам пришлось прорываться как раз через дивизию СС «Галичина». Тут эта дивизия тоже была сформирована несколько раньше, чем в нашем прошлом. Только это случилось не от уверенности немецкого командования в правильности своих действий, а от безысходности. Дело в том, что когда летом у немцев вместо прорыва к Волге и Кавказу случился очередной грандиозный облом и группа армий «Юг» сгинула в котлах, они бросились формировать так называемые евровойска. И чуть ли не первыми, прискакав впереди собственного визга, на призыв Гитлера откликнулись восемьдесят тысяч галичан. В наше время (2012 год) украинская армия была в два раза малочисленнее. Одним словом, дивизия из этого сброда получилась только одна, весь остальной контингент расползся по разнообразным охранным, карательным и расстрельным подразделениям. Да и дивизия «Галичина», до того как осмелилась встать на нашем пути, в боях участия не принимала, поскольку немцы прекрасно представляли себе ее боеспособность.
После формирования, в июле, «Галичину» услали во Францию, где она приняла участие в оккупации так называемой «свободной зоны» и принудительной мобилизации французов в евровойска. Потом уже осенью, после нашего наступления и разгрома группы армий «Северная Украина», галицаев вернули из Франции, только на фронт их опять никто посылать не стал. Немецкое командование использовало их исключительно для охранных и карательных целей, и в этой ипостаси они были выше всяких похвал. Весь расчет был на ту ненависть, которая спокон веков существует между поляками и западными украинцами, и этот расчет вполне оправдался.
Начало нашего наступления и, самое главное, прорыв крупного механизированного соединения застали «Галичину» врасплох. Если бы люди, что в ней служили, заранее знали, с чем им предстоит столкнуться, то с визгом разбежались бы по кустам, ибо от слов «ОСНАЗ» и «Бережной» поджилки трясутся даже у матерых ветеранов вермахта. Прозвище «Вестник смерти» тоже так просто не дают. Но галицаи на восточном фронте были людьми неопытными и непугаными, и поэтому разбежаться просто не успели. Большую часть дивизии мои механизированные бригады намотали на танковые гусеницы в чистом поле на подступах к Люблину, остальные нашли свою смерть в уличных боях. Но, скажу я вам, в Польше лучших агитаторов за советскую власть, чем западные украинцы, не придумаешь. Не успели мы войти в город, а нас уже встречают хлебом-солью (было бы лето, были бы и цветы). Впрочем, основная народная любовь достанется корпусу Берлинга, который будет оборонять Люблин от разного рода немецких поползновений, а мы уже завтра утром пойдем в следующий в прорыв (на этот раз на Белосток), не дожидаясь, пока хаос в немецких тылах створожится в оборонительную систему.