Беглецы брели, пригнувшись, по тесному коридору, невольно касаясь плечами скользких стенок. Вскоре им стало не хватать воздуха. Ноги по щиколотку вязли в липкой зловонной грязи, образовавшейся от разложения всякой дряни. Голову ломило от боли. В глазах мелькали горящие мотыльки. Грудь давило. Все были в полуобморочном состоянии.

Еще не вполне поправившийся после ранения, Карлос выбивался из сил. Идя за ним, Мариус чувствовал, что полковник вот-вот упадет. Матрос уперся ему в спину, чтобы не дать свалиться.

Долорес, позабыв о болях в еще не совсем залеченной руке, цеплялась за Фрикет. Никто не жаловался, хотя от отвратительного воздуха всем делалось дурно.

Только Фрикет иногда говорила:

— Потерпите немного!.. Еще несколько шагов, и мы будем у цели.

Судя по всему, проход, случайно ею обнаруженный, когда француженка пыталась разобраться, куда стекает вода из канализации, был недлинным, во всяком случае не особенно длинным.

Подавая пример другим, девушка, однако, тоже страдала. Тем более что шла она первой, почти на ощупь: свеча здесь, где почти нечем было дышать, едва горела. К тому же в любой момент можно было упасть в какую-нибудь рытвину. Всех мучили тошнота, нехватка воздуха, стаи шнырявших повсюду крыс, которые взбирались вверх по ногам и даже касались лица холодными лапами. А если добавить ко всему ужасное ощущение, что тебя замуровали… Бороться с ним почти невозможно, для людей же нервных, с живым воображением это вообще невыносимое страдание. Слов не было, все происходило будто в кошмарном сне.

Спотыкаясь, задыхаясь, почти теряя сознание, боясь в любую минуту шлепнуться в омерзительную грязь, беглецы прошли еще метров двадцать. И вдруг до них донесся плеск волн.

— Море! Мы спасены!

Проход стал значительно шире, воздух — не столь зловонным. Плеск волн слышался все явственнее. Казалось, вода прибывает.

«Да ведь это же прилив», — подумала Фрикет, на минуту остановившись передохнуть. Рукавом вытерла пот, который ручьем тек по лицу.