Ж о р а. А, ты вот где! Ну и правильно, псишка, чтоб нам никто не мешал! (Валится на диван, обнимает Катю, Катя отстраняется.) Ты что? Или оскорбилась, что я назвал тебя «псишкой»? Так мы все псишки. С псишки спрос маленький, а вместе с тем — звучит. (Прислоняется ухом к груди Кати.) Точно, звучит!

К а т я. Не надо.

Ж о р а. Ну, надо или не надо, это только я знаю. А ты не очень фирменная, Кэтрин. Асан — тупак, его папа снабжает купюрой, а так он пузырь. Фу — и нет. А ты должна быть сама по себе фирменной. Хочешь, я тебе достану вельветы с лейблом: «Наши седла — лучшие в мире»? (Пытается ее обнять, Катя сбрасывает его руку.) Тогда зачем мы в этой берлоге, псишка? Или ты хочешь хранить верность Асану? Так он сейчас занимается Люсиком. Кстати, она фирменная псишка. Но это я ее такой сделал. А так ведь что же, и сказок про нас не расскажут, и песен про нас не споют.

К а т я (чтобы уйти от этого разговора). Скажи, чем ты занимаешься?

Ж о р а. Скажу, а что мне за это будет? Мне будет то, чего Жора хочет?

К а т я. Ничего тебе не будет. Можешь не говорить.

Ж о р а. Ты что-то не очень нормальная псишка. Чего-то тебе не хватает, чтоб стать мажоркой.