Игру для Нико придумывал именно он. Начинаться она должна была мило и просто, с небольших угроз, но постепенно мне грозила бы все более ощутимая «опасность», и Нико обязательно нашел бы виновного в самый драматичный момент! Старик Лут знал толк в хороших сценах, а на роль виновного есть у нас один лис, который готов был взять на себя вину в обмен на возможность улучшить условия своего заключения. Ничего сложного! Не должно было быть.
— А ну успокойся! — проворчал Лут, — Объясни, что произошло! Думаешь, кто-то из моих ребят тронул твоего птенчика? Соль, они с удовольствием бы прикопали тебя, но Тори солнышко, он всем нравится — зачем кому-то его обижать?..
Я смотрела в его глаза и очень четко видела, что он и правда не понимает, что происходит.
Старик Лут выслушал и пообещал проверить, может ли это быть кто-то из его подчиненных, но уже было понятно, что сам он к этому отношения не имеет — в общем-то, зачем ему меня травить? Так что моей следующей надеждой было, что это я действительно просто очень сильно достала кого-то из его рукодельников!
Не хотелось бы, чтобы приходилось разбираться с настоящим покушением… У меня замужество на носу — мне не до того! Да и как тут разбираться? Я ведь упросила Нико меня защитить, разобраться с угрозами. Нико послушный. Нико разбирается. Я выехала еще до рассвета, никого не предупредив, а в моем доме уже успели поработать, не оставив никаких улик. На столе лежала записка почерком Нико: «О, моя нежная, пугливая роза! Ни о чем не тревожьтесь, я защищу вас от всех невзгод!»
Я сидела за прилавком, недовольно щурясь на витраж на новом стекле, игнорируя попытки Тори меня согнать.
— Ну, Соль, ну а вдруг клиенты, ну опять же всех распугаешь, ну пожалуйста… — гнусавил он на одной ноте без всякого огонька, скорее просто для галочки.
Выглядел он вяленько и по-хорошему ему бы еще отлежаться, но лежать спокойно он категорически не умел и в любой непонятной ситуации старался побыстрее сбежать от лекарей. Обычно прилизанные серо-русые волосенки сегодня торчали во все стороны, глаза сонно-скучающе смотрели на дверь, а сам он растекся по креслу и оттуда пытался мне все утро что-то втемяшить.
— Так не может дальше продолжаться, Соль, если я обеднею на судах с клиентами твоими стараниями, то я прогоню твоего Нико и сам на тебе женюсь, и ты будешь обеспечивать меня до конца дней своих, ты понимаешь это?..
Небо сегодня было чисто-чисто голубым, солнце слепило глаза, снег блестел и тоже слепил глаза, а от ударившего вдруг мороза болели щеки. Я смотрела на все это прелестно-умиротворенное безобразие через стекло, из своего теплого магазинчика и думала только о том, что лучше бы сегодня никто не приходил.
— Соль, я так больше не могу, я еще от вчерашней склоки с той мадам не отошел, пожалей мои бедные нервы, Соль, ну вот чего тебе под боком у женишка не сидится, Соль…
Эх, только бы никто сегодня не приходил! А то опять дверь нараспашку, будто мы тут все снежные духи и не мерзнем — застудят мне весь дом своими визитами, нелюди проклятые!
— Соль, ну правда, у твоего Нико всяко безопаснее, чего тебе там не сидится…
— Я сама главная опасность в этом городе, — обиженно сощурилась я, — Мне бы еще кого-то бояться! Пусть меня боятся.
Хотя мне очень хотелось вернуться к Нико, но как я могу сейчас оставить свой дом и своего друга? Когда кто-то тут такие дела творит? Нет уж. Буду сидеть и охранять свое. Никуда Нико от меня не денется, а надо будет — я его из-под земли достану. Вот бы сегодня никто не…
Дверь распахнулась под тонкий перезвон колокольчиков, и я недовольно нахмурилась. На пороге стояла Аглая. За ней залетел ветер, ударив меня опять по щекам уличным морозом.
— Дверь прикройте, — попросила я.
Девушка дернулась, закивала и торопливо потянула на себя дверь. Последний раз дернулись занавески сквозняком и Аглая вдруг замерла, медленно повернувшись в нашу сторону. Тори пнул меня по ноге под прилавком и дернул головой в сторону лестницы, мол: иди, женщина, не мешай! Сам он торопливо подскочил с места, тут же оказываясь рядом с девушкой.
— Простите, дорогая клиентка! — разулыбался он, — По какому вопросу вы к нам заглянули?