Как видно на рисунке, у работающих матерей выявляется статистически достоверное повышение показателей по шкалам: «Деструктивный нарциссизм» (p < 0,01), «Дефицитарный нарциссизм», «Деструктивное внешнее Я-отграничение» и «Деструктивная сексуальность» при p < 0,05 (методика ISTA), а также повышение по шкале «Деструктивность» и снижение по индексу компенсации психопатологической симптоматики, при p < 0,05 (методика МОПЗ). Важно отметь, что данные группы статистически не различаются по возрасту. Средний возраст работающих матерей составляет 55,29 ± 0,46 (М ± m), а средний возраст неработающих матерей – 56,83 ± 1,47 (М ± m).

Дополнительная стрессовая нагрузка, связанная с необходимостью зарабатывать деньги матерью, которые она, как правило, тратит на содержание и лечение собственного больного наркоманией ребенка, значительно усугубляет нарушения ее личностного функционирования. Для матерей, оказавшихся в такой жизненной ситуации, по сравнению с неработающими матерями, в большей степени характерно ощущение своего бессилия, чувство отчаяния, обиды и враждебности окружающего мира, а также более выраженное снижение уровня «психического здоровья» личности, обусловленное недостаточной компенсированностью психопатологической симптоматики. В то же время у них оказывается в большей степени сохранна личностная сексуальная активность.

При изучении связи фактора пола наркозависимого ребенка с особенностями личностного и семейного функционирования его родителей различия между родителями девочек и мальчиков были получены как в группе матерей, так и в группе отцов.

В группе матерей различия были выявлены по показателям «Я-структурного теста» и «ШСО».

На рис. 50 представлено сопоставление показателей «Я-структурного теста» групп матерей дочерей и матерей сыновей, страдающих героиновой наркоманией.

Рис. 50. Усредненный профиль шкальных оценок «Я-структурного теста» и «ШСО» групп матерей сыновей и матерей дочерей, страдающих героиновой наркоманией

Средний возраст дочерей в группе матерей составлял 27,68 ± 0,61 (М ± m), а средний возраст сыновей 26,38 ± 0,94 (М ± m).

В группе матерей, сыновья которых страдают опиатной наркоманией, выявляется статистически достоверное повышение показателей по шкалам «Дефицитарная тревога», «Дефицитарное внешнее Я-отграничение», «Дефицитарный нарциссизм» при p < 0,05 (методика ISTA), а также снижение показателя по шкале «Независимость» (p < 0,05) методики «ШСО». Полученные данные отражают, что у матерей сыновей в большей степени нарушены границы их собственной личности и ярче проявляется тенденция к симбиотическому слиянию с наркозависимым ребенком. Это отражается как в повышении показателей шкалы «Дефицитарное внешнее Я-отграничение», так и в снижении показателя по шкале «Независимость». По сравнению с матерями дочерей у матерей сыновей проявляется более выраженное снижение самооценки и тенденция реагировать на опасные ситуации возбуждением или скукой.

В группе отцов, дочери которых страдают опиатной наркоманией, отмечается выраженное повышение показателя «дефицитарный нарциссизм» (p < 0,05) по сравнению с группой отцов, в которой эту проблему имеет сын. Это отражает наличие у отцов наркозависимых дочерей более выраженного снижения самооценки (рис. 51).

Средний возраст дочерей в группе отцов составлял 30,09 ± 1,82 (М ± m), а средний возраст сыновей 30,30 ± 0,92 (М ± m).

Рис. 51. Усредненные шкальные оценки показателя «дефицитарный нарциссизм» методики ISTA, групп отцов сыновей и отцов дочерей, страдающих героиновой наркоманией

Важно отметить, что у отцов, как и у матерей, более выраженное снижение самооценки отмечается в группах, где наркотической зависимостью страдает ребенок противоположного пола.

Анализ связи фактора наличия ВИЧ-инфекции у больного наркоманией с социально-психологическим функционированием его родителей проводился в выборках 43 отцов (19 – отцы наркозависимых с ВИЧ-инфекцией и 24 – отцы наркозависимых без ВИЧ-инфекции) и 36 матерей (17 – матери наркозависимых с ВИЧ-инфекцией и 19 – матери наркозависимых без ВИЧ-инфекции).

В группах матерей достоверных различий опросниковых показателей, отражающих особенности личностного и семейного функционирования, обнаружено не было.

Различия, выявленные при сопоставлении групп отцов, представлены на рис. 52.

Рис. 52. Усредненные шкальные оценки показателя «деструктивное внутреннее Я-отграничение» методики ISTA и показателя «экспрессивность», групп отцов наркозависимых с ВИЧ-инфекцией и без

В группе отцов наркозависимых с ВИЧ-инфекцией выявляется статистически достоверное (p < 0,01) снижение показателя по шкале «Деструктивное внутреннее Я-отграничение» (ISTA) при повышении показателя шкалы «Экспрессивность» (p < 0,05) (ШСО) по сравнению с группой отцов наркозависимых без ВИЧ-инфекции. Это отражает влияние «смертельного приговора» ребенка на способность отцов отслеживать и выражать собственные чувства и переживания, что, вероятно, связано с переживанием более выраженной психотравматизации. Переосмысление собственного жизненного пути в связи с осознанием возможной утраты ребенка несколько смягчает отстраненную позицию отца.

Изучение значения фактора совместности/раздельности проживания было проведено только в группе отцов наркозависимых, поскольку из 104 обследованных матерей лишь 6 проживали раздельно с наркозависимым на момент обследования.

На рис. 53 представлены результаты сопоставления групп отцов, проживающих совместно и раздельно с наркозависимыми.