С каждым обследованным проводилось интервью в форме свободной беседы, по результатам которого фиксировались такие параметры, как: характер отношений в собственной и прародительской семье, удовлетворенность лечением больного, субъективная («наивная») концепция болезни, отношение к деятельности наркологов при лечении и реабилитации больного. Во время проведения интервью осуществлялось наблюдение за респондентом, отмечалось общее отношение к исследованию, эмоциональные реакции, комментирующие высказывания. Кроме того, в ходе исследования проводилось специально разработанное полуструктурированное интервью, позволяющее прояснить социально-психологические и клинические характеристики, определяющие основные условия существования членов семьи наркозависимого.

Все полученные сведения в формализованном виде заносились в специально разработанную клиническую стандартизированную регистрационную карту. В этой карте фиксировались основные социодемографические характеристики обследуемых родственников и их наркозависимых близких, анамнестические сведения, касающиеся раннего развития больного и характера семейных отношений, включая отношения в прародительской семье. Кроме того, регистрировались клинические характеристики, касающиеся характера употребления наркозависимым психоактивных веществ, наличия у него коморбидной психической и соматической патологии. В ходе исследования перечень характеристик был дополнен в связи с выявлением значимых для описания жизненной ситуации родственников пациентов с героиновой наркоманией признаков. В качестве примера можно привести такой показатель, как срок трезвости родственника, поскольку в ходе исследования было выявлено, что многие сиблинги и некоторые супруги пациентов с героиновой наркоманией также имеют наркотическую зависимость и могут находиться на разных этапах течения заболевания. Так, среди обследованных сиблингов встречались братья и сестры, находящиеся в ремиссии более 10 лет, а также недавно прошедшие реабилитацию со сроком ремиссии 7 месяцев.

Всего было разработано три варианта карт, специализированных в соответствии с характером родства. Каждая из них включала инвариантную часть, состоящую из признаков, релевантных для всех родственников больных. Такими признаками, например, являлись: возраст, пол, образование, семейное положение, трудовая деятельность родственника и наркозависимого, наличие судимости у родственника и наркозависимого, возраст начала употребления героина наркозависимым, срок систематического употребления героина наркозависимым, продолжительность ремиссии наркозависимого и т. д.

Признаки, существенные для различных групп родственников, составляли вариативную часть карты. Так, например, клиническая карта родителей включала такие параметры, как: желанная/нежелательная беременность, прохождение родов (нормальные/с осложнениями), наличие частых соматических заболеваний у наркозависимого в детстве, наличие периода длительной разлуки с матерью в возрасте до трех лет, посещение детского сада наркозависимым, адаптация в дошкольном учреждении (со слов родителей), успеваемость в школе и т. д. В качестве специфичных для группы супругов параметров в клиническую карту были включены такие как: употребление психоактивных веществ партнером до вступления в брак, информация о зависимости партнера до вступления с ним в брак. В группе сиблингов – порядок рождения, то есть является ли сиблинг старшим или младшим по отношению к наркозависимому.

Включение тех или иных признаков в карту осуществлялось в соответствии с анализом имеющихся в литературе данных о значимости этих характеристик при описании психического, микро– и макросоциального статуса родственников больных с героиновой зависимостью. Включение 81 параметра, например, в группе родителей позволило не только получить достаточно полную картину о психических и социальных функциях респондентов, но и в дальнейшем определить биопсихосоциальные детерминанты их актуального состояния. В приложении 1 приведены варианты примененных в исследовании карт.

Все обследованные прошли унифицированную процедуру тестового обследования. В числе тестовых методик применялись: «Я-структурный тест Г. Аммона», «Методика оценки психического здоровья», «Шкала семейного окружения», методика «Семейная социограмма».

2.4.1. «Я-структурный тест Г. Аммона» («Ich Structur Test Ammon», ISTA)

Данная методика в адаптации Ю. Я. Тупицына, В. В. Бочарова [и др.] (1998) была использована в качестве диагностического инструмента для оценки личностного функционирования родственников пациентов с героиновой наркоманией.

Методика представляет собой стандартный перечень, включающий 220 утверждений, которые оцениваются испытуемыми как верные или неверные по отношению к ним. Вопросы перечня затрагивают самочувствие, настроение, особенности эмоциональных переживаний и поведения в различных жизненных ситуациях. Конструкция теста отражает теоретические представления о структуре и особенностях развития центральных Я-функций. ISТА состоит из 18 шкал, объединенных в 6 отдельных блоков. Каждый из блоков описывает деятельность одной из 6 центральных Я-функций: агрессия, тревога/страх, внешнее Я-отграничение, внутреннее Я-отграничение, нарциссизм, сексуальность. Каждая из вышеперечисленных центральных Я-функций описывается тремя отдельными шкалами, позволяющими оценить степень выраженности конструктивной, деструктивной и дефицитарной составляющей этих центральных личностных образований.

Содержание отдельных шкал:

«Шкала конструктивной агрессии». Для лиц, обнаруживающих высокие показатели по шкале конструктивной агрессии, характерны активность, инициативность, открытость, коммуникабельность, креативность. При низких показателях по шкале возможно снижение активности, недостаток способности к ведению продуктивного диалога и конструктивной дискуссии, склонность к избеганию каких-либо конфронтаций вследствие боязни разрыва симбиотических отношений или из-за отсутствия необходимых навыков в разрешении конфликтов.

«Шкала деструктивной агрессии». В поведении деструктивная агрессия проявляется склонностью к разрушению контактов и отношений, тенденцией к вербальному выражению гнева и ярости, разрушительными действиями и фантазиями, склонностью к обесцениванию (эмоциональному и мыслительному) других людей и межличностных отношений, мстительностью, цинизмом. В тех случаях, когда агрессия не находит внешний объект для своего выражения, она может направляться на собственную личность. Типичными для таких лиц являются также нарушения эмоционального и особенно волевого контроля, имеющие временный или относительно постоянный характер.

«Шкала дефицитарной агрессии». В поведении дефицитарная агрессия проявляется в неспособности к установлению межличностных контактов, в сужении круга интересов, в склонности жертвовать собственными интересами, целями и планами. При выраженной дефицитарной агрессии существенно затруднена возможность открыто проявлять свои эмоции, чувства и переживания, претензии и предпочтения. Для лиц, обнаруживающих высокие показатели, характерны пассивная жизненная позиция, отчуждение собственных интересов, планов и потребностей.

«Шкала конструктивной тревоги». Для лиц с высокими показателями по шкале конструктивной тревоги характерно наличие способности трезво оценивать опасности реальной жизненной ситуации, пересиливать свой страх для реализации жизненно-важных задач, целей, планов. При низких показателях по этой шкале проявляется ослабление и даже нарушение гибкой эмоциональной регуляции поведения.

«Шкала деструктивной тревоги». Для лиц с высокими показателями по шкале деструктивного страха характерны повышенная тревожность, склонность к беспокойству и волнениям по самым незначительным поводам, частое ощущение недостаточности контроля над ситуацией.

«Шкала дефицитарной тревоги». В поведении дефицитарный страх проявляется неспособностью «почувствовать» страх вообще. Часто это выражается тем, что объективная опасность недооценивается или полностью игнорируется. Неосознанный дефицит переживаний страха, как правило, обнаруживает себя выраженным стремлением к поиску экстремальных ситуаций.

«Шкала конструктивного внешнего Я-отграничения». Высокие оценки по шкале конструктивного внешнего Я-отграничения отражают открытость, общительность, коммуникабельность, хороший эмоциональный контакт с внешней реальностью, зрелость эмоциональных переживаний. При низких показателях по данной шкале можно наблюдать нарушение способности к контролю межличностной дистанции, недостаточную согласованность эмоционального опыта.

«Шкала деструктивного внешнего Я-отграничения». В поведении деструктивное Я-отграничение выражается стремлением к избеганию контактов, нежеланием вести конструктивную дискуссию, тенденцией к гиперконтролю проявлений собственных переживаний, неспособностью принимать помощь.