На второй месяц кропотливых поисков в старой столице Симпэй отыскал слепого попрошайку Мину, который лишь для вида кормился подаянием, а на самом деле много лет соединял тайных приверженцев старой веры с посланцами из дальних скитов, которые уводили раскольников спасаться в северные и заволжские пустыни. Хранители обучены разговаривать с людьми так, чтобы те рассказывали всё без утайки, и Симпэй сумел выведать у слепого всё, что тот знал.

Мина вспомнил «корабль» старца Авенира, вспомнил и немую стрельчиху, истекшую кровью. Какого цвета у нее были волосы, по слепоте сказать не мог, не видел он, конечно, и «ореха», однако с твердостью заявил, что после облавы «корабельщики» вернулись в схрон, бабу похоронили и отмолили, а дитё, девочку, забрали с собой. Ушли они куда-то на Вологодчину или еще дальше.

Отправился на север и Симпэй. Он уже знал, где и у кого спрашивать про истинноверов. По всей Руси – как в восточную сторону, так и в северную – у ревнителей старины были свои люди и свои пристанища. Только подай условленный знак или скажи заветное слово – помогут и направят дальше. Чтоб быть среди них своим, Симпэй опять сменил веру: повесил на шею осьмиконечный крестик, научился «метать» малые поклоны, мог поддержать беседу о новых страстотерпцах и учителях. «Свои люди» удивлялись нерусскому облику странника, но он напоминал им о святом Пафнутии Боровском и прочих святых угодниках ордынского корня – и недоверчивые устыжались.

Несколько раз след терялся. На пол-зимы Симпэй застрял в Вельске, когда небывалыми буранами занесло все дороги, но терпение путника было безгранично, спокойная уверенность незыблема, и весной Курумибуцу-сама вывел Симпэя на прямую дорогу.

Верный человек сказал, что Авенирова община жива и поныне, обитает на реке Пинеге, в селении Сояла, и славится книжным промыслом. Старец правит «кораблем», где много баб и девок, которых сызмальства обучают ремеслу чистописания.

Вчера вечером, в первый день светлого месяца мая, Симпэй постучался в запертые ворота, произнес заветные слова, славящие Исуса (а не Иисуса, которого славят никониане), и был отведен к Старцу за вопрошанием и благословением.

Вопрошание прошел легко, дело было привычное, многажды испытанное, за благословение отблагодарил земным поклоном, а еще и сделал пожертвование общине, дал пятиалтынный, отчего Авенир суровые брови раздвинул и даже улыбнулся. Позволил ночевать.

Симпэю только того и было нужно. Самого «кормщика» он ни о чем расспрашивать не стал – увидел, что тот неласков и подозрителен, зато душевно потолковал с бабами и скоро уже знал: девочка жива, звать ее Катерина, по-домашнему Ката, и материн оберег у нее на шее.

Свет разлился так ярко, что ночью Симпэй не мог спать и, не дожидаясь утра, отправился в путь – в городок Пинегу, где следовало искать девочку. Дух, хоть и привычный к сдержанности, не мог совладать с волнением, радость и надежда мешали гармонии. Поэтому, совсем немного не дойдя до места, Хранитель сел под кустом в позу дзадзэн, смежил веки, заставил себя обратиться в камень. Великий миг требовал великого же спокойствия. Нельзя появиться перед Курумибуцу с хаосом в душе.

Должно быть, сам не заметил, что задремал. В таком состоянии легче легкого спутать сон жизни со сном, увиденным во сне. Вот и химерная девочка (не может же у настоящей Каты быть такая же, как у Будды, точка на лбу!) тоже сказала: «Это сон, это сон».

Есть верный способ, с помощью которого легко разоблачить иллюзорную химеру: телесная боль.

Симпэй вынул нож и кольнул себя в запястье.

Руку обожгла маленькая горечь физического страдания, душу озарила огромная радость. Это не химера! Ореховый Будда найден, а вернее нашел своего Хранителя! На самом последнем отрезке Пути сам вышел навстречу!

Уронив нож, Симпэй сложил ладони, закрыл глаза и мысленно произнес формулу благодарственной молитвы: «Спасибо жизни за то, что она полна. Спасибо сну за то, что он прекрасен».

Счастливый Хранитель сидел среди весенних берез, и по лицу неудержимым потоком текли слезы, березовый сок души.

Семнадцать лет! Семнадцать лет и много тысяч ри!

Когда Симпэй открыл глаза, девочки рядом не было, но он знал, что она не привиделась. Просто испугалась ножа и кинулась бежать. Вдали под быстрыми ногами трещали прошлогодние палые сучья.

Никуда не торопясь, он еще семь раз поблагодарил жизнь за полноту и устремился вдогонку – особым, стремительным «бегом тигра», какому Хранителей обучают в самый первый год подготовки.

– Ката, подожди! Я не сделаю тебе зла! – крикнул он, увидев впереди девочку. Она неслась, подобрав подол, мелькали тощие ноги в онучах.

Обернулась раз, другой. Глаза в пол-лица, в них ужас.