Я стою рядом с Сэмом, как обычно, держу книгу гимнов и двигаю губами, позволяя своему взгляду блуждать по другой стороне прохода. На прошлой неделе прибыла новая когорта, и церковь переполнена – скоро придется ее расширять. Пытаюсь угадать новичков, потому что не хочу, чтобы они болтались с когортами старожилов. Может, на меня повлиял расчетливый цинизм Джен, но я учусь угадывать чью-то степень отчуждения по тому, как долго они здесь находятся. У меня сложилось впечатление, что я найду союзников среди новичков, если дифференцирую их в самом начале цикла – до того, как система очков социального рейтинга затмит для них весь мир.
Почему-то Майк на этой неделе стоит поближе к новым людям. Я уже по привычке рассматриваю женщину слева от него. Смотрю снова, не веря своим глазам. На ней – синее платье с длинными рукавами и высоким воротником, а на голове красуется шляпа с черной вуалью, закрывающей лицо. Кожа вокруг глаз густо затенена косметикой. Рот – красная рана, щеки бесцветные. Должно быть, это Касс, и она смотрит в книгу гимнов так, будто видит ее впервые.
«Ты ли это, Кей?» – гадаю я, мучимая ее присутствием. Я держусь за обещание, которое она вытянула из меня: «Ты поищешь меня там?» Касс знает про ледяных упырей. Если бы Майку не сорвало крышу чувство собственничества и он дозволял ей хоть иногда появляться на публике, если бы…
Сэм осторожно толкает меня под ребра. Люди закрывают свои песенники и садятся. Я делаю то же самое, поспешая – не хочу, чтобы кто-то заметил мою заминку; как я уже говорила, лишнее внимание – ни к чему.
– Мои возлюбленные, – возвещает Фиоре, – наша церковь полна любви, и сегодня мы тепло приветствуем новую когорту: Эдди, Пэт, Джона… – Он перечисляет имена семи новых жертв. – Уверен, вы хорошо их примете. Возьмите их под свою опеку, скорее сдружитесь и сблизьтесь. Поприветствуем и нашу спящую красавицу Касс, что все же почтила нас сегодня своим присутствием…
Некоторое время он распинается в том же духе, выводя сладкоречивую проповедь о послушании, изредка иллюстрируемую анекдотами о разного рода грехах. Верн пил без просыху, его вырвало прямо на главной площади. Эрика и Кейт подрались, да так, что их обеих пришлось госпитализировать – вместе с Грегом и Бруком, пытавшимися их разнять. Кого-то даже посадили в карцер, на хлеб и воду… По рядам верующих проносится ропот неодобрения. Я смотрю на Касс краем глаза, стараясь делать это незаметно. Я не вижу ее лица – вуаль полностью закрывает его, но я почти уверена, что если бы могла, то узрела бы страх. Ее плечи поникли, даже покосились. Она старается держаться подальше от Майка.
Когда все выходят на свежий воздух, я беру себе бокал вина и осушаю его, держась рядом с Сэмом. Он смотрит на меня нервно.
– Что-то не так?
– Да. Нет. Не уверена, вообще-то.
В моем животе порхают бабочки. Касс – самая изолированная из жен в четвертой когорте, ее никуда не выпускают. Мог бы Сэм остановить меня, если бы я захотела переломить эту неправильную ситуацию? Майк – это яд: не изящный социальный токсин Джен, а прямолинейная отрава жалящего насекомого.
– Есть кое-что, что я хочу проверить. Я вернусь через несколько минут, хорошо?
– Рив, береги себя!
Встречаюсь с Сэмом взглядом и понимаю:
Майк разговаривает с небольшой группой суровых на вид мужчин – жилистых, короткостриженых. Этих парней я видела с лопатами или верхом на невероятно шумных машинах, снимающих с дорог покрытие и по новой наносящих его. Майк оживленно, дико жестикулирует. Пара служителей церкви стоит рядом, а в дверях ждут несколько женщин. Я захожу внутрь. Церковь опустела, там остался всего один человек, слоняющийся возле заднего ряда скамеек.
– Кей? Касс? – окликаю я.
Она поворачивается ко мне:
– Рив?..
Под сводами здания темно, и я не могу ничего сказать наверняка, но вид ее густых теней для век наводит на мысли о синяках. Ее платье вполне эффективно скрывало бы следы насилия, если Майк бил ее.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
Глаза Касс обращаются к выходу.