Воздействие на войска
Какое влияние на войска имели солдатские советы, показывает, помимо прочего, отчет 1-го армейского корпуса, который, конечно, уже появился на Родине:
«Войска несли службу только с согласия своих солдатских советов, состоявших, как правило, из относительно понимающих людей. Однако и они, чтобы остаться на своих постах, должны были уступить совершенно немыслимым требованиям частей. Поэтому удавалось исполнять только самые необходимые обязанности в рамках внутреннего распорядка. Боевой службы, не считая элементарного охранения, вообще не велось. Перестали давать отбой. Штаб корпуса вопреки указаниям Верховного Главнокомандования разрешил членам солдатских советов носить красные повязки. Личный состав более не признавал никаких воинских приветствий, только в Харькове офицерам еще отдавали честь. Из-за бездействия и высокой «украинской» надбавки (ежедневно 9 марок, вне зависимости от звания) основная часть солдат предалась праздности и распутству, еще сильнее разлагавшим войска…
Во все больших масштабах расхищали и продавали военное имущество. Посреди всеобщего смятения выдержку потеряла и часть офицеров, опасаясь своих солдат более чем следует, отпустив поводья и даже братаясь с личным составом».
Адъютант одной относительно хорошо державшейся кавалерийской бригады писал в том же духе об обстановке в центральной Украине:
«Когда-то столь грозная германская армия превратилась в орду в пестрых одеяниях, обратившуюся к преступлениям и сделкам с еврейскими дельцами. Все крутилось вокруг денег. Все, что имело хоть какую-нибудь цену, продавалось: в первую очередь, оружие, которое туземцы брали себе, чтобы вскоре обратить его против самих немцев или заставить их быть более сговорчивыми. Так как по желанию советов «украинская» надбавка повышалась еженедельно, теперь каждый нес с собой более 2000 рублей, однако затем на границе приходилось вновь отдавать их украинцам».
Эта картина была бы совсем безотрадной, если не отметить, что в некоторых частях, например, в Гвардейском полку, 9-м конно-егерском полку, баварской 4-й кавалерийской (уланской) бригаде и других, возобладал здоровый солдатский дух, а до образования солдатского совета вообще поначалу не дошло, либо он спустя недолгое время был вновь распущен. Эти полки затем в полном порядке маршем дошли до Восточной Пруссии[63].
Баварские уланы требовали роспуска самозваных организаций и от тех частей, которые хотели к ним присоединиться.
Образование добровольческих отрядов
При состоянии, в котором находилась армия, было важно навербовать из добровольцев поначалу малочисленные, но по крайней мере боеспособные войска, чтобы они заступили на место все более разлагающихся частей. Этот замысел появился сразу в нескольких частях уже в середине ноября. Поначалу он зависел от обсуждаемого с Верховным Главнокомандованием вопроса о продлении еще на некоторое время оккупации Украины. Штаб 41-го резервного корпуса 15 ноября запросил разрешения вербовать опытных офицеров и молодых солдат на Западном фронте для освобождения отцов семейств на Востоке. Приманкой должны были стать гарантированное довольствие, а также «украинская» надбавка. Штаб 22-го резервного корпуса полагал, что многие солдаты, учитывая материальные преимущества, охотно останутся на Украине, и предлагал при проезде в тыл через дивизии поменять стремящихся на Родину на добровольцев. Этот способ был признан весьма сложным и самим штабом. Вопросом о добровольцах занимался и Берлинский солдатский совет, распорядившийся об образовании «рот солдатского совета»[64]. Одновременно он дал положительный отзыв о поэтапной смене тыловых частей, состоявших из солдат старших возрастов.
20 ноября штаб группы армий направил запрос всем подчиненным ему командным инстанциям о том, сколько унтер-офицеров и солдат готовы остаться на Украине после вывода их частей. Тут же обнаружилось, что рассчитывать на точные донесения еще до выяснения материальных предпосылок данного проекта не приходится. Ответы на необходимые в связи с ним запросы в высшие инстанции, разумеется, потребовали некоторого времени.
Между тем 24 ноября штаб группы армий, а 30 ноября – Главнокомандующий на Востоке выпустили временные правила о вербовке добровольцев, касавшиеся и материальных вопросов. Задачей добровольческих отрядов признавалась смена подразделений из самых старших по возрасту солдат, которые, согласно плану вывода, могли быть отправлены домой довольно поздно. Кроме того, проект дальнейшей оккупации части Украины, считавшейся возможной и после вывода группы армий, вскоре вновь был оставлен. В корпусных управлениях на Родине велись попытки завербовать добровольцев для охраны границы из проезжавших мимо них составов с военными. Характерно, что при этом им обещали возможность выбрать себе командиров.
Распоряжение Главнокомандующего на Востоке содержало указания, по которым добровольческие отряды выбирали доверенных лиц, а они «должны были урегулировать внутренние дела рот в согласии с командованием». Командиры подчинялись контролю существующих Больших солдатских советов! При всей строгости выучки невозможно было организовать несение служебных обязанностей. 5 декабря штаб группы армий приказал, чтобы уже доложившиеся добровольцы из 212-й (саксонской) пехотной дивизии, 15-й ландверной дивизии и всего 1-го армейского корпуса отправлялись в Белосток к 3-му резервному корпусу, а остальные штабы корпусов должны были формировать добровольческие отряды в пределах своих корпусных округов.
И все же требовалось время, ведь в первый критический период не хватало добровольческих отрядов, силы которых поначалу, разумеется, были невелики. Крайне вредным оказалось распоряжение штаба Главнокомандующего на Востоке, что служба добровольцев должна была продолжаться после отправки домой их части только 10 дней. Новый проект, конечно, на первых порах страдал от множества недостатков. С Родины из особых формирований различного рода прибывали солдаты, необученные и не подходящие для таких миссий или же рассчитывающие вести авантюрную жизнь на оккупированных территориях. Добровольцы из украинской армии[65] частью докладывались только затем, чтобы побыстрее добраться в тыл, а оттуда домой. Развернутые при 41-м резервном корпусе 25-й и 26-й добровольческие батальоны после многократных уговоров заявили, что могут служить только при 3-м резервном корпусе. Действительно значительные военные силы были развернуты только в области 22-го резервного корпуса в «охранный отряд Буг», который на 31 января насчитывал 277 офицеров, 4761 солдата, 92 пулемета, 7 минометов и 17 орудий. В 3-м резервном корпусе к 27 января, включая чиновников военной администрации, насчитывалось 219 офицеров и 5819 солдат. Попытка привлечь данные формирования к развертываемой в это время пограничной охране «Восток» удалась не в полной мере.
Воздействие извне
Что касается внешних влияний, успехи большевиков оказались меньше, чем ожидали исходя из событий на Родине. Попытки братаний по большей части не давали желаемых результатов.
Там, где большевики рискнули силой подобраться к немцам, как это было много раз в районе Белгорода, у Глухова и Клинцов, они были отброшены, причем порой даже в блестящих боях. Тем опаснее становились повторяющиеся раз за разом попытки воздействовать пропагандистскими методами. Вывоз из Великороссии, поставка транспортных средств, открытое братание были приманками, которыми агенты Советов и их сообщники, особенно еврейские торговцы[66], старались влиять на возвращавшихся домой военнопленных, дезертиров и им подобных. Само советское правительство пробовало посредством радио вступить в прямой контакт с солдатскими советами.
Работу большевикам облегчило быстрое отступление 10-й армии за линию Барановичи – Молодечно. Тем самым оказалась открытой северная граница 41-го и 22-го резервных корпусов, шедшая вдоль железной дороги Гомель – Пинск, что потребовало налаживания связей с сильно разбросанными частями прикрытия.
Влияние украинцев до тех пор, пока удавалось поддерживать спокойствие среди местного населения, было невелико. Лишь когда противоречия между ориентировавшимся на великороссов гетманом и так называемым национальным движением привели к открытому разрыву между ними, в конфликт оказались втянуты и германские войска. Поводом к этим столкновениям послужили колебания гетмана под воздействием революционных событий. Он – возможно, под нажимом Антанты – попытался обеспечить свое участие в создании будущей буржуазно-федеративной Великороссии, в то время как сторонники бывшей Центральной рады, ставшие националистической украинской партией, провозглашали непременную полную независимость Украины. Эта новая партия вскоре стала местом сбора всех недовольных элементов и, как следствие, угрозой спокойствию и порядку в стране. Хотя теоретически это движение выступало против большевизма, своей борьбой против помещиков и чиновников оно способствовало распространению большевистских настроений, даже если большевизм сам по себе, пока немцев еще приходилось рассматривать как фактор силы, держался на заднем плане.
Радикальные настроения рабочих масс в крупных и приморских городах действовали и на войска, особенно если солдат в них набирали из зараженных марксизмом слоев общества. Они полагали, что могут рассматривать украинских республиканцев как единомышленников, поэтому весьма неохотно следовали издаваемым штабом группы армий распоряжениям об обязательном соблюдении нейтралитета в борьбе между гетманом и националистической партией. Потребовался долгий и болезненный опыт, пока войска не распознали истинные намерения этих мнимых единомышленников.