— Кто сопляк?! — взвизгнули тонким голосом из-под поднятого верха коляски. — Да как, ты, мерзавец, смеешь?!

Повинуясь кивку командира, Борька бегом обогнул всадников, держа на прицеле кучера — тот с сомнением косился на легкий пулемет — не иначе вообще не мог понять, что за странное оружье.

— Срежу в миг, — грозно предупредил генеральского лакея-кучера юный боевик Сальков. Глянул в коляску: бледное и отчаянное мальчишеское лицо, фуражка, съехавшая на затылок. Рядом с юнцом-юнкером дамочка, молодая и хорошенькая, перепуганная до полусмерти, аж подбородок отвис. Над ними с пистолетом и бутылочной бомбой грозно нависал Андрей-Лев, но физиономия у боевика-инженера была примерно такая же — растерянная и смущенная.

— Тут не те. Вообще ни разу не генерал, — озадаченно подтвердил Борька. — Ошибка, похоже.

— Ошибка, определенно ошибка, господа хорошие, — сипло заверил кучер. — Мы — не те.

— Господа, мы совсем-совсем не те, — пролепетала пассажирка.

Филимон выругался и указал пистолетным стволом казакам:

— Карабины бросайте, да с коней слазьте.

В ответ младший казак послал дворника-налетчика по короткому адресу.

— Дурик, неужто я позволю себе в спину палить? — усмехнулся Гаолян. — Уж лучше я первым стрельну.

Казаки неохотно сняли карабины — оружие, с лязгом бухнулось на мостовую, сошли с седел.

— Граждане-товарищи, а вы вообще кого казните? Ежели что, так тут рядом прокурорская квартира, — подсказали с тротуара. Там уже стояло четверо зевак, с интересом наблюдали за разоружением.

— Не суйся. Кого надо, того и разоружаем, — буркнул Филимон, неловко поднимая карабины. — Эй, экипаж освобождайте, наша очередь прокатиться.

Пассажирка полезла из коляски, всхлипывая, но охотно. Андрей-Лев, сунул пистолет за пазуху и поспешно помог дамочке. Неуместная галантность боевика в сочетании с взведенной гранатой в руке выглядела нелепо. Борька не удержался, хихикнул.

Тут юнкер, вроде бы соскочивший на мостовую, выкинул форменный фортель: быстро сунул руку в карман шинели и достал пистолетик:

— Бегите, Анна Сергеевна! Бегите!

Блестящий пистолетик начал разворачиваться куцым стволиком прямиком в живот Борьке, и юный боевик машинально нажал спуск пулемета.

На краткое нажатие оружие ответила одиночным звонким — тук! Боевик Сальков нажал еще и еще раз, — тук-тук! — с готовностью сказал немецкий ствол.

Шарахнулись лошади, затопали ноги убегающих зрителей — стрельбу петроградцы все еще считали чересчур опасным развлечением.

…Юнкер оседал на мостовую, слабо цепляясь за колесо коляски.