Я вздрогнула, чувствуя, как Лино толкает меня за спину, чтобы я не смотрела в дуло пистолета.

— Убить ее сейчас было бы милосердием по сравнению с тем, что они сделают с ней, чтобы навредить тебе.

— Она не мама, отец, — взмолился Лино. — Маттео не допустит, чтобы с ней что-то случилось.

— Положи свой гребаный пистолет, пока я тебя не убил, — пригрозил Маттео, и тихая ярость в его голосе заставила меня испугаться.

Во что, черт возьми, я ввязалась?

Габриэль фыркнул. — Ты застрелил бы собственного дядю? Ради киски?

— Я пристрелю тебя за то, что ты так ее назвал. Я заставлю тебя страдать, если ты причинишь ей боль, — прорычал Маттео. Габриэле опустил пистолет, бросил его на журнальный столик и поднял руку, словно больше не представлял угрозы.

Я вздохнула с облегчением, отпуская отчаянную хватку на спине костюма Лино. Я даже не помнила, как хватала его, не помнила ничего, кроме ужаса, что потеряю Маттео.

Я не могла потерять его.

— Она должна быть плодородной, — скривился его дядя, глядя на ярость Маттео. Я должна была признать, что нужен был храбрый человек, чтобы испытать удачу перед лицом всего, что было Маттео.

Черты лица Маттео исказились, а звук выстрела в гостиной стал оглушительным. Мои руки взлетели к ушам, инстинктивно прикрывая их.

— Черт, — проворчал Лино, глядя туда, где отец в агонии схватил его за руку.

— Ты стрелял в меня…

— Когда-нибудь ты снова будешь угрожать моей женщине, и это будет намного хуже, чем рана на теле. Пойдем, Айвори, — потребовал Маттео, и я бросилась к нему. Несмотря на то, что я была в ужасе от того, что увидел зверя, скрывающегося под поверхностью, я знала, что Маттео не причинит мне вреда.

Я чувствовала это душой.

Это не помешало мне дрожать, когда я зарылась в него. Он вывел меня из дома, и я подавила желание задавать вопросы. Я села в машину, Маттео сидел за рулем, и даже не стал спорить, когда он потянул меня через центральную консоль и прижал к своей груди. — Тео, что?..

— Когда мы вернемся домой. Я все объясню, когда мы вернемся домой. — Он усадил меня обратно на место, и я пристегнулась.

— Почему не сейчас? — спросила я, когда он включил передачу и поехал по подъездной дорожке. В конце ворота открылись, и мы целыми и невредимыми покинули поместье Габриэле.

Или два.

— Я не могу допустить, чтобы ты пыталась сбежать. Сначала мне нужно, чтобы ты заперлась, — признался он, и мое сердце сжалось.