– Хозяин не он, так ведь, Константин Фердинандович? – тихо спросил неведомо когда подошедший Лукич.

Оболонский пожал плечами.

– Я и раньше не был в том уверен. Не вязалась как-то роль Хозяина ни с характером, ни со способностями Гуры.

– Со способностями? – переспросил лекарь.

– Мартин, как и я, мастер Воздуха, в ранге магистра Ветра. Маг редко способен работать с двумя и более стихиями, а если и способен, то с теми, которые дополняют друг друга, а не противостоят. Воздушный маг способен справиться с магией Огня, изредка – Земли, но не Воды. А наш Хозяин не просто сведущ в магии Воды, он владеет ею виртуозно. Такого искусного управления Водой я еще не встречал.

Константин умолчал о другом. О том, что магов все-таки два, он знал, но до того момента, как попасть в мастерскую Мартина, он никак не мог понять, кто кем верховодит. Прав был Порозов, сказавший однажды, что два мага не могут равноценно поделить одно болото. Кто-то должен был подчиняться другому, и Оболонский считал, что в тандеме «Гура – Хозяин» более податливым, более слабым как личность, но более сильным как маг, был не Гура, а именно Хозяин, маг, управляющий водниками. Почему? Хозяин только единожды проявил себя с позиций силы – утопив Мазюту с помощью вирника, а запугивание водников только водников и беспокоило. И утверждать, что оборотни принадлежат ему, не было оснований – обычно магу очень трудно удерживать под контролем такие разнородные силы, а тем более разнородных бестий, как водники и оборотни. Либо Хозяин невероятно силен, либо мага все же два. Это Оболонскому стало понятно давно, но никак не то, какие отношения связывают Гуру и Хозяина. Зная о способностях Мартина, он все же поставил на то, что у тауматурга где-то в помощниках ходит «дичок», стихийный водный колдун, не в полной мере осознающий свои способности, полностью подчиненный более изворотливому магу и действующий по его указке. Как же жестоко он ошибался! Появление Джованни в его расчетах полностью все меняло.

Гура под его коленом как-то сипло хрюкнул, рывками вдохнул воздух, медленно выдохнул и затих.

– Он мертв? – словно не веря своим глазам, Лукич обернулся к Константину, – Вы вправду его отравили?

– Гаврила Лукич, – укоризненно покачал головой Оболонский, демонстрируя прокушенную Гурой ладонь, – Я же не самоубийца. Это было всего лишь успокоительное. Мощное и эффективное, в довольно большой дозе, но просто успокоительное. Несколько часов проспит – и это самое приятное, что его ожидает.

– Он же кричал, что кишки жжет.

– Перец, – пожал плечами маг, – Молотый жгучий перец. Остальное за меня сделала паника. Надо перенести Гуру в дом, полностью переодеть и запереть где-нибудь под присмотром. Сейчас он никому не опасен.

– А зачем его переодевать? – заворожено глядя в рот Оболонскому, спросил давешний бледный паренек, пришедший в себя, но не совсем отошедший от потрясения. Как и большинство спасенных, он бестолково топтался у тела Гуры, ожидая приказов, которые пока некому было давать – Менькович, предводитель, явно оказался не у дел.

– В одежду могут быть вшиты особые магические предметы. Не стоит давать магу повод воспользоваться ими.

Юноша испуганно закивал головой.

– Я признателен Вам, Оболонский. Не ожидал, что Вы пожелаете спасти нас, – пророкотал сзади голос Меньковича, наконец пришедшего в себя настолько, чтобы показаться хозяином положения.

– Отчего ж не ожидали? – обернулся Константин, – Совесть подсказала?

– Мне нечего стыдится, – Тадеуш надменно приподнял подбородок и сощурил глаза, – Моя совесть чиста.

– В какой ее части? В той, которая дала добро на убийство бедного архивариуса Алоизия? Или в той, которая натравила Гуру на убийство тридцати двух селян из Подлясок?

– Я не просил Гуру никого убивать, – скривился Менькович, – Он обещал мне новое оружие, а что и как он там делал – я не спрашивал. И зачем мне убивать архивариуса?

– Вы знали о Подлясках, Менькович, все знали. Гура не мог бы справиться в одиночку. Ему нужны были помощники, и не один. А Вы ни за что не дали бы ему своих людей, если бы не знали точно, что он собирается делать. А насчет архивариуса… Вы убили его из-за бумаг, которые он нашел в архиве. Я не сразу это понял, но теперь знаю точно.