Чаттертон уткнулся в свое меню. Маттере и остальной компании было ясно, что такие расходы – и такие разочарования – становятся для Чаттертона чрезмерными, и они опасались, что этот последний финансовый удар может вышибить его из данного проекта.

– Я очень много размышлял в последнее время о нашей работе, – сказал Чаттертон. – Мне нужно быть честным с самим собой. И мне нужно быть честным с вами, ребята.

У сидящих за столом коллег Чаттертона похолодело в груди. Все подумали, что Чаттертон, нашел в себе силы приехать сюда и при личной встрече сообщить им, что выходит из проекта.

– Мы искали не в том месте, – продолжил Чаттертон. – Все наши рассуждения по данному поводу были неправильными.

Он стал настаивать на том, что обломки «Золотого руна» никогда не будут найдены возле Кайо-Левантадо – острова, возле которого они искали это судно уже несколько месяцев. Неважно, что историки твердят, что оно затонуло именно здесь. Неважно, что так полагает Боуден. Историки и Боуден ошибаются.

– Все искали пиратский корабль, – сказал Чаттертон. – Однако в данном случае задача не в том, чтобы найти корабль. Задача заключается в том, чтобы найти человека.

Чаттертон предложил своим коллегам поразмышлять о Джозефе Баннистере. Всего лишь за несколько лет этот капитан успел угнать корабль, которым сам и командовал, обхитрить двух губернаторов Ямайки, ускользнуть от всех охотившихся на него кораблей из разных стран и в конце концов – даже имея меньше людей и меньше пушек – нанести поражение в бою кораблям английского королевского военно-морского флота. Чтобы совершить что-то одно из этого перечня, капитан должен был бы очень тщательно все планировать, всесторонне готовиться и требовать от своих людей наивысшего мастерства. На подобное способен только великий капитан.

– Поэтому мы должны подыскать место, достойное этого парня, – заключил Чаттертон.

Остров Кайо-Левантадо не дотягивал до уровня такого места. Вот почему Чаттертон полагал, что никто не найдет «Золотое руно» возле этого острова. Поступки Баннистера были самыми важными в его жизни. На кону стояла сама его жизнь. И он не стал бы отправляться со своими людьми в место, которое не считал бы для себя идеальным.

– Поэтому наша задача заключается в том, чтобы найти это идеальное место, – подытожил свои рассуждения Чаттертон.

– А как же тогда карта, которую нам показал Трейси, где Кайо-Левантадо назван островом Баннистера? – поинтересовался Кречмер.

– Забудь про это, – отрезал Чаттертон. – Обломков «Золотого руна» там нет.

– Тогда где же они? – спросил Кречмер.

Чаттертон в ответ пояснил, что данный пиратский корабль заходил в залив Самана, и это подтверждается заявлениями охотника за сокровищами по фамилии Фипс, экипаж которого видел обломки «Золотого руна» через несколько месяцев после того, как оно затонуло. Однако если его, Чаттертона, рассуждения верны, судно находилось далеко от Кайо-Левантадо – где-то там, где увидеть его почти невозможно.

Ширина залива Самана составляет около двадцати пяти миль, а на такой большой площади найдется с сотню хороших мест для кренгования пиратского корабля. На обследование всех их могут уйти годы. Однако это не беспокоило Чаттертона. Ему и его коллегам нет необходимости исследовать каждое из таких мест – они ограничатся лишь самыми лучшими из них. Теми, что были почти невидимыми.

– Прекрасно, – проворчал Эренберг. – Теперь мы ищем места, которых сами не видим.

– Баннистер же смог туда добраться, – сказал Маттера. – Кто из присутствующих будет утверждать, что мы не сможем?

Никто не захотел этого говорить.

Однако оставался открытым вопрос о том, как быть с Боуденом, который, похоже, был уверен, что «Золотое руно» затонуло возле Кайо-Левантадо, и не желал слушать возражений на этот счет. Боуден ведь был для них боссом: его лицензия, его участок моря, его пиратский корабль.

– Это важнее, чем мнение Трейси, – сказал Маттера. – Если мы станем продолжать делать так, как хочет он, мы все еще будем торчать возле Кайо-Левантадо до тех самых пор, когда нам уже придет время носить старческие подгузники. Чаттертон прав. Нам нужно поменять свой образ мышления. Теперь все зависит от нас.