— Ты куда? — удивлённо спросил кто-то из коллег.
— Спать.
— Не уснёшь. Подожди пока сушки[16] отбомбятся.
— Усну. Я сегодня так устал, что мне не сушки и не плюшки не помешают.
— Ну смотри.
Я с наслаждением вытянулся под одеялом и начал погружаться в сон. В голове плавно пронеслись самые яркие впечатления минувшего дня, затем в ушах раздались артиллерийские залпы и автоматные очереди — включился какой-то аудиофайл мозга, который проигрывал звуковую дорожку дня — обычная штука в командировках в горячие точки, это не мешало заснуть, это означало как раз то, что я уже почти сплю…
Ворвался посторонний шум. Он нарастал и постепенно заполнил собой звуковую дорожку из взрывов и автоматных очередей. Я проснулся и понял, что это гул приближающегося самолёта. В животе заворочалась неясная тревога. Она вытеснила сон и превратилась в страх.
Гул приближался, казалось, что пилот охотится на меня, он знает, что я здесь, видит меня на экране радара. Гул стал пронзительным, я сжался под одеялом изнывая от душащего страха. Раздался хлопок:
Я с ужасом понял, что от скользящего высоко в ночном небе самолёта отделилась ракета — раздался свист:
Заболели ладони, оказывается я сжал пальцы так, что даже мои обгрызенные ногти вонзились в плоть…
Ф-ЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮ…
Раздался удар, взрыв, пол подпрыгнул и подбросил кровать.
Я облечённо разжал кулаки, но вновь услышал гул приближающегося самолёта и всё повторилось — свист, хлопок. удар, взрыв, скачок кровати.
После третьей ракеты я поспешил на балкон, туда, откуда доносился спасительный стук стаканов.
После нескольких глотков чачи страх уходил. Мы слушали свистопляску — хлопки, свист, удары ракет о землю, мы не обращали внимания на вспышки взрыва. Мы обнаглели до того, что даже показывали вспышкам вытянутые средние пальцы. Мы рассказыли анекдоты, хохотали и я не понимал, как мог так испугаться какой-то ракеты полчаса назад.
К нам присоединились два немецких журналиста, потом появился канадец. Каждый боролся с собой под одеялом сколько мог, но не выдержал приближающегося воя очередной ракеты и торопливо одевшись пошёл на шум стаканов и весёлые крики.
Под одеялом ты беспомощен и чувствуешь себя один на один с рассекающим воздух самолётом. За столом в весёлой компании и со стаканом чачи в руке ты почему-то уверен в том, что ничего плохого не произойдёт.
Мы сидели хорошо. К полуночи нестройно голосили:
Девочки — Инга Абгарова, Тинико и Джана держались молодцами, они
отважно подпевали, но не пили столько сколько мы, и на их напряжённых лицах блестели капельки пота.