– Они самые, – с улыбкой подтвердила Арина. – Жениться-то они еще не женились, это да, но она действительно беременна. И ребенок наверняка от Филиппа. Она сказала «пятнадцать недель», но я думаю, там больше – иначе в срок вступления в наследство можно не успеть.

– Погоди, да что там наследовать? Юноша, конечно, прилично зарабатывал, но… Я что-то пропустил?

– Точно, Пал Шайдарович. Это не вы пропустили, это я вам сказать не успела. Юноша Филипп на момент смерти был весьма богатым человеком. Ибо одна из его поклонниц – тетушка нашей первой, то есть бывшей главной подозреваемой, очень, очень обеспеченная и, как выразилась ее племянница, очень саркастическая дама – некоторое время назад перешла в мир иной. И завещание оставила в пользу Филиппа – и впрямь очень саркастическое деяние. К тому же сделала она это втайне от племянницы – теоретически единственной наследницы. Очень ехидная, похоже, была старушка. Но это неважно. Если бы Ляля с Филиппом уже успели пожениться, все было бы куда очевиднее. А так несчастная овдовевшая не доходя до алтаря невеста выглядела чуть ли не еще одной потерпевшей. Но ее беременность – вот он, ключ. Она не наследует, нет – завещания Филипп не оставил. Но вот она разрешается от бремени и после родов моментально делает генетическую экспертизу – вуаля, вот бесспорный наследник. Плюс их заявление в ЗАГСе, неоспоримо подтверждающее серьезность Филипповых намерений. Но заявление – так, вишенка на торте. Главное – будущий младенец. Сама же Ляля при нем – очевидной опекуншей. Ибо – мать.

– Ну да… – Пахомов покрутил головой. – Ты ворвалась с воплем: «Вот почему она была против кремации!»

– А ведь казалось бы, какая ей разница? – хмыкнула Арина. – Но, конечно, кремации она допустить не могла. Не из-за какой-то там любви, чего не было, того не было, думаю, Филипп для Ляли был просто… черт, не знаю, как назвать, перспективным, что ли? И тогда триггером для нее стало его решение после увольнения в деревню уехать – чтоб, значит, будущая мамочка чистым воздухом дышала. А в деревне, сами понимаете, возможностей для убийства куда меньше, и главное – куда меньше подозреваемых. Ну и не хотелось ей. В деревню то есть. С такими деньжищами – и в деревню?! Но будущий супруг мечтал именно о сельской пасторали. Вот и пришлось торопиться. Да и не думала она, что ее заподозрят – вы правильно сказали, с чего бы беременной девушке убивать отца будущего ребенка, никому такое в голову не придет.

– Неплохо придумано, – Пахомов покачал головой. – А чего вид такой унылый?

– Да вот то-то и оно, что придумано, – вздохнула Арина. – Вроде все логично, но маловато этого, Пал Шайдарович. Не железобетонно. Вообще улик против нее не то что кот наплакал, а и того меньше. Может, на шампуре потожировые и остались, но не факт. И даже если остались – что это доказвает? Она официантка, ее следы на любой посуде имеют право присутствовать. Кто-то ее в клубе должен был видеть, но никто ж не признается! Светлана только, менеджер которая, но она Лялю ненавидела, любой адвокат ее показания разобьет. Даже запись с внутренних камер – и та пропала.

– Раз пропала, значит, что-то там было, так? И что насчет второго убийства? – вдруг спросил он.

– К-как-кого вт-торого? – Арина даже заикаться вдруг начала, чего с ней отродясь не бывало.

– Да ладно тебе! Свидетель твой, которого якобы случайные грабители до смерти убили, – честное слово, он так и сказал – до смерти убили! – Дело, про которое ты мне боишься рассказывать, потому что убили его в другом районе, а там спят и видят, чтоб очевидный глухарь на кого-нибудь спихнуть. А ты боишься попросить, потому что нам тоже статистику портить не с руки… с каких это пор тебя статистика стала беспокоить?

– Н-ну… – выдавила из себя Арина.

– Баранки гну! – весело подхватил Пахомов. – Короче, как думаешь, это наше убийство? В смысле – твоя девушка неудобного свидетеля уконтропупила или как? Как бишь его? Вадик?

– Вадим Чижов, – автоматически подсказала она. – Девяносто процентов, Пал Шайдарович. Я почти уверена, что он Лялю этой записью якобы пропавшей шантажировать начал. Ну и далее со всеми остановками. В смысле девушка ни перед чем не останавливается. Меня тамошний следователь в осмотр квартиры потерпевшего пустил, а там… в общем, такое впечатление, что там кто-то что-то уже искал.

– Тамошний следователь, говоришь? Это который Семеняка? Ничего, говорят, хороший мальчик. Ну так работайте пока, что называется, в сотрудничестве, с городом я улажу… а если это наш случай, то дела объединим. Сама-то красавица где?

– Да… – Арина развела руками. – Пока неясно. Какое-то время она жила в квартире покойного. Но мы ее, похоже, спугнули, и сейчас даже не знаю. Ну есть адрес ее собственной комнаты, но там ее вроде тоже нет. Если верить соседям. Соседкам в смысле. Мишкин их сегодня осторожненько опросил, – она вдруг зажала рот, как будто испугалась или удивилась. – Ох. А может, она опять в квартире Филиппа? Один раз мы ее спугнули, а после она могла решить, что именно после нашего посещения там – самое безопасное место.

– Вот видишь. А говоришь, не знаю. По обоим адресам выезжайте, девушку задерживайте, почему-то я не верю, что она из города сбежала, ей смысла нет. Только нежно. Не как подозреваемую, а как будто ты за ее безопасность беспокоишься. И – обыски сразу. Да знаю я, знаю, что смотрели. Но пусть, к примеру, Оберсдорф еще поищет, а? Улика-то, которой тебе не хватает, электронная, нет?

– Электронная, конечно, но как… – Арина осеклась. – Господи! Пал Шайдарович! Я идиотка! Мне неодолимым препятствием казалось, что после этого Чижова ни одного условного носителя не осталось – ни телефона, ни компьютера, ничего. Если даже он эту запись чертову как-то сдублировал, например, в облачное хранилище закинул, теперь хвостов не найдешь. Но ведь номер-то телефонный есть, и наверняка кто-то знает и иные его сетевые контакты. А Оберсдорфу этого, скорее всего, достаточно будет.

– Вот видишь, сама все знаешь! И еще… На чем у них записи? На дисках? Так ведь… я в этих ваших технологиях не сильно понимаю, но на диск-то компьютер записывает? Может, там внутри что-то осталось? Ты Левушку-то попроси клубную технику исследовать.

– Ну… можно… – без особой надежды согласилась Арина.

– А главное – техника техникой, но ты еще раз с людьми поговори. Компьютеры компьютерами, а люди – главное. Сама же говоришь, что наверняка эту Лялю в тот день там кто-нибудь да видел. И этого человека – или лучше людей – надо отыскать. Не бывает такого, чтоб ни одного свидетеля.