Гордон действительно вступил в переписку с сером Шелли, но добился только того, что тот соблаговолил выделить внуку небольшое денежное содержание с тем, однако, условием, что мальчика привезут в Англию и отдадут на воспитание человеку, которого выберет сам сер Шелли. Если Мэри выполнит это единственное и последнее условие, баронет обязуется обеспечивать Перси Флоренса, даст ему надлежащее образование, и после тот получит свою часть наследства.

С точки зрения Байрона, предложение было вполне разумным, так как отец не оставил мальчику никакого состояния и не успел сделаться баронетом, но Мэри, потерявшая троих детей, не могла расстаться со своим последним, и единственным, ребенком, не умерев при этом. Предложение баронета было категорически отвергнуто.

Какое-то время после похорон сердца Шелли Байрон действительно снабжал Мэри скромными суммами, а та в благодарность переписывала его поэмы, дабы те приходили к издателю в удобочитаемом виде, но летом 1823 года Байрон и Трелони отправились в Грецию, чтобы примкнуть к повстанцам. Мэри поняла, что пришло время возвращаться на родину.

Перед отъездом богатый Байрон выдал Мэри немного денег на дорогу и гостиницу, а бедный Трелони, должно быть, устыдившись скупости друга, отдал ей почти все, что у него на тот момент было.

"Лорд Байрон отплыл с 50 тысячами фунтов, а Трелони — с пятьюдесятью", — едко прокомментировала Мэри происходящее, провожая Байрона и Трелони в порту.

Теперь Мэри уже ничто не держало в Италии, и, забрав Перси Флоренса, она устремилась в Лондон. Ирония судьбы, теперь Мэри Шелли предстояло делить с сыном ту самую крохотную комнатушку, в которой когда-то они жили с Клэр. Улица Живодеров была готова принять в свои вонючие объятья маленького сына несостоявшегося баронета и некогда бежавшую отсюда Мэри Годвин.

Дорога была долгой и трудной, лето — жарким и дождливым. Останавливаясь в гостиницах, Мэри писала Хенгам, рассказывая об их путешествии и делясь дорожными наблюдениями: "Умоляю, не забывайте в каждом письме ставить У Г., эсквайру, ибо он очень щепетилен по части этикета. Я помню, как несказанно удивился Шелли, когда автор "Политической справедливости" с легким укором осведомился у него, отчего зять адресовал свое письмо мистеру Г.".

Первое время мать и сын действительно остановились в доме Годвинов, где уже не было столь оживленно, как во времена детства и юности Мэри. Дети выросли и разлетелись кто куда. Фенни давно покоилась в могиле, Клэр и ее брат Чарльз находились в Венеции. Вместе с родителями жил только их совместный сын Уильям, сводный брат Мэри, которого она много лет не видела. Казалось бы, все вернулось на круги своя, но только Мэри уже не была прежней. Когда-то бестолковой девицей она часами засиживалась с очередным черным романом, забывая обо всем на свете, теперь она была не просто молодой женщиной всего-то 25 лет отроду, вдовой и матерью, Мэри Шелли была известным писателем и обладателем бесценного архива Шелли, с которым нужно было работать. Поэтому она не могла уже сносить попреки за ничегонеделание от ставшей еще более вздорной с годами мачехи. И когда сер Тимоти Шелли все же прислал немного денег на внука, она сняла скромное жилье за городом и наняла служанку.

Тогда же она вместе с отцом посетила театр, где шел спектакль, поставленный по ее "Франкенштейну".

Мэри не переставала ждать, что в один из дней монстр снова проявится в ее жизни, а пока она составила сборник стихов Шелли и отдала его в печать. Но когда книжка вышла и она покупала газеты, надеясь прочитать рецензии, неожиданно принесли письмо от свекра. Сер Тимати Шелли был взбешен новой книгой покойного сына и теперь ставил Мэри условие: он не выдаст на содержание внука ни пенни, если еще хоть одно стихотворение Перси будет опубликовано. Кроме того, сер Тимати Шелли требовал, чтобы Мэри оставила попытки не только издавать произведения Шелли, но и когда-либо писать его биографию или воспоминания о нем.

Понимая, что денежная помощь сыну — это постоянный доходов то время как гонорары за разовые публикации — вещь временная, Мэри была вынуждена расторгнуть договор с издателем, выплатив убытки. Так что разойтись успели только 309 экземпляров.

Мэри оказалась на распутье, она планировала серьезно заняться литературным наследием Шелли, но теперь это дело могло подождать. Работы никто не предлагал, а для того, чтобы начать писать самой, нужен какой-то толчок, что-то такое, что могло бы захватить ее целиком, идею, которая заставила бы ее утихающий огонек разгореться с новой силой.

Такой толчок она неожиданно получила. Газеты сообщили, что 19 апреля 1824 года умер лорд Джордж Гордон Байрон, тридцати семи лет, а Шелли было всего-то тридцать. Как же рано умирают поэты! Странно, что под воздействием смерти Байрона к Мэри пришел сюжет фантастического романа "Последний человек", написанный в жанре антиутопии.

Такое понятие, как "утопия", впервые было предложено читателю Томасом Мором в заглавии его трактата "Весьма полезная, а также занимательная, поистине золотая книжечка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия", вышедшая в свет в 1516 году. В дальнейшем значение термина изменилось, сначала он обозначал идеальную придуманную страну, теперь же его знали как еще и литературный и политический жанр. То есть утопические произведения, описывающие идеальное государство.

Что же касается термина "антиутопия", которого в то время еще не существовало, тут дела обстояли следующим образом: впервые жанр, еще не имеющий в то время названия, возник в год, когда Мэри Шелли издала своего "Франкенштейна", а именно в 1818 году Джереми Бентам издал памфлет "План парламентской реформы", в котором впервые использовал термин "какотопия" ("воображаемое худшее правительство") в прямом противопоставлении "утопии" ("воображаемому наилучшему правительству").

Тем не менее термин "какотопия" не прижился, хотя основа новому направлению в литературе была положена. Через некоторое время появился другой термин — "дистопия", обозначавший "несчастную страну", впервые его употребили Гленн Негли и Макс Патрик в составленной ими антологии "В поисках утопии", но это произошло уже в XX веке. Что же до Мэри, она и понятия не имела, что снова опередила свое время теперь уже на двести лет!

Мэри Шелли писала фантастический роман, действие которого происходит в 2100 году. Человечество практически в полном своем составе уничтожено чумой, и некто Лайонел оказывается последним человеком на Земле.

Лайонел рассказывает о борьбе с чумой и о смерти всех своих знакомых. Кстати, один из персонажей романа умирает во время войны в Греции. Явная отсылка к Байрону. По мнению Мэри, мировое поветрие, от которого так и не смогли найти лекарство, буквально за несколько лет уничтожило людей на Земле.

Современники изругали новый роман Мэри Шелли, вышедший в трех томах. По их мнению, в мире просто не могло возникнуть заразы, способной охватить весь мир. Наш читатель понимает, что гениальная мадам Шелли, не будучи врачом, сумела предсказать подобное развитие событий.

В это время Мэри сводит знакомство с Томасом Муром, встречи с которым и разговоры о литературе, а также о людях, которых они оба хорошо знали, хотя бы отчасти восполнили ей еще одну потерю. Нет, ставшая вдовой в один день с ней Джейн Уильямс не умерла, а просто выходила теперь замуж за Томаса Хогга, от которого ждала ребенка.