– Я денег дам, много денег за свою жизнь! Отпусти только!

Я хихикнул:

– Зачем там деньги?

Плечи князя безвольно поникли. По-моему, я его здорово напугал. Пора бы и смываться. По моим прикидкам, я стану видимым через четверть часа.

Вдруг в коридоре раздался шум шагов, что-то с грохотом полетело, дверь распахнулась, и в одной ночной сорочке вбежала сестра князя, Аграфена.

– Ваня! – заорала она с ходу. – Дымом тянет! Никак горим!

Телепнев аж подскочил в постели, обернулся, обвел комнату диким взглядом и с криком бросился в распахнутую Аграфеной дверь.

Воспользовавшись суматохой, я пробежал по коридору, едва не зацепив метавшуюся в панике Аграфену, спустился вниз, где пока царил покой и сон, на ходу натянул сапоги и прошел сквозь стену во двор. Опасливо крутанул головой – где пес? И бегом к забору.

Фу, можно дух перевести. Я уже не спеша пошел по темным улицам к постоялому двору.

Недалеко от моего временного пристанища из-за угла вывернулся припозднившийся прохожий.

– Фу ты, – шарахнулся он в сторону, – бродют тут разные!

Ага, стало быть, действие порошка закончилось. Вовремя я убрался из дома Овчины Телепнева.

На постоялом дворе было тихо. На мой стук сонный служка открыл дверь, узнав меня, впустил, поклонившись. Я поднялся к себе в комнату, разделся и улегся в постель.

Ну что же, вреда большого Ивану я сегодня не нанес, но напугал – это точно. В пору сию не только темные крестьяне верили в нечистую силу – домовых, водяных, ведьм, но и люди высокого звания.

Смел, хитер, опытен князь, но я видел – он не на шутку был испуган. Есть, стало быть, и у него слабое место. Спонтанно получилось, но результат налицо. И бумаги его пожег. Не будет же он хранить в сундуке с хитрым замком бумажный хлам? Стало быть, бумаги серьезные, из тех, которые не принято показывать посторонним. Как знать, может быть, кому-то это спасет честь, сохранит свободу, а то и жизнь… Как умеет Телепнев судьбы людей, неугодных ему, ломать, по себе знаю, он ни перед чем не остановится.

Через три дня прибыл санный обоз с моими пушкарями. Я с головой ушел в дела, доставая выделенные воеводству пушки и припасы к ним: ездил в московский арсенал, пушечную избу, на склады порохового двора с зелейными погребами, где хранились запасы пороха. Но это уже были приятные хлопоты – планы мои воплощались в жизнь. Заодно присматривался в арсенале к наличному «наряду» – так называли артиллерию: стенобитным пушкам, тюфякам, пищалям. Особенно меня интересовали орудия на колесах, чтобы в будущем можно было использовать конную тягу в передвижении пушек.

Оформляя получение пушек, я мельком столкнулся с Кучецким в Поместном приказе. Он отвел меня в сторонку:

– С Телепневым – твоя работа?

– Моя, – не стал отпираться я.

– То-то он ходит как в воду опущенный. Чем ты его так расстроил?