Глава 8

Через несколько дней снега прибавилось, и мороз уже не отпускал. Крестьяне да купцы – из тех, кому позарез нужно было, уже проложили санный путь. По реке, по льду – опасно: лед тонкий, как бы кто не провалился.

В городе у меня дел особых не было, и я, взяв ратников для охраны и солидности, отправился в Серпухов. Надо было договориться насчет обучения пушкарей. Двое из моих воинов выразили такое желание. И еще двоих я хотел взять из имения своего, из людей Макара – пусть обучатся. Все равно добьюсь своего: в острог пару пушек поставлю, ну а в кремль коломенский – то уж пусть государь выделяет из арсенала.

С воеводой тамошним я сговорился сразу. Оба мы служивые, делить нам было нечего, а задача у нас одна, общая – от врагов города свои оборонять. Посидели вместе, потрапезничали, обсуждая минувшее сражение.

– Ты заезжай, князь, когда нужда будет, а то и без нужды можно. Посидим, винца попьем, мыслями поделимся – как оборону лучше построить.

Расстались мы хорошими знакомыми.

В декабре, когда уже снега навалило почти по пояс, я решил снова отправиться в Москву.

Пушкари мои обучение закончили и вернулись в Коломну. Сомневаюсь, что за это время они стали искусны в стрельбе, но заряжать пушку, наводить на цель и вообще обращаться с нею научились. Вот и отправился я снова в Пушечный приказ да к Федору Кучецкому.

Долго мялся дьяк, вздыхал. Но ведь сам слово давал: будут пушкари – будут и пушки. Нацарапал грамотку.

– Все, князь, примучил ты меня. Пусть твои люди едут, получают. Только не забудь с санями их послать, под пушки и припасы.

– Спасибо, боярин. Коломна тебя не забудет.

Фыркнул дьяк.

Я бережно упрятал бумагу за отворот кафтана. Ну – теперь к Федору. Время уж далеко за полдень, должен быть дома, пора обедать.

Снег на московских улицах в кашу превратился: зола, навоз конский – все смешалось. Даже там, где снег был не тронут, он покрылся серым налетом – сажею от многих печных труб.