По мере того как Одри и Мел отдалялись друг от друга, они уже не строили воздушные замки, а покупали недвижимость. После «Покоя» в Швейцарии они захотели дом в солнечном краю. Вскоре они остановили свой выбор на Испании. Как только Одри завершила работу в Париже, Ферреры отправились под Марбелью, чтобы проследить за строительством нового дома. Им удалось убедить себя, что перемена обстановки — лучшее лекарство.
Знак судьбы: накануне Рождества Одри поняла, что снова ждёт ребёнка. Она пришла в восторг и отказалась от всякой мысли о разрыве. Начала с большим воодушевлением строить планы, как украсить и обставить комнату второго ребёнка, составляла длинные списки имён мальчиков и девочек, однако молилась, чтобы у Шона родилась сестричка. Но судьба распорядилась иначе.
В начале января её пришлось госпитализировать в Лозанне: она потеряла ребёнка. Её сердце было разбито. Надежда сменилась отчаянием. Пытаясь утишить свою печаль, она позвонила в Париж и заказала Живанши новый гардероб. Но она пребывала в глубоком унынии. Она прилагала огромнейшие усилия для спасения своего брака, но крах был неминуем. Когда Одри и Мел оставались наедине, им уже нечего было сказать друг другу. Они практически пришли к выводу, что им не преодолеть нового испытания.
Пока Одри поправлялась в «Покое», её агент забрасывал её сценариями. Она отказалась от фильма «До свидания, мистер Чипе» (роль досталась Петуле Кларк), но приняла предложение старого друга Стэнли Донена сняться в фильме «Двое в пути» с Альбертом Финни. Как она объяснила позже, «когда Курт Фрингс приехал с проектом этого фильма, мне так хотелось сбежать из дома, что я лишь мельком проглядела сценарий и сразу согласилась». Мел тоже был согласен: на его взгляд, съёмки стали бы антидотом проблемам Одри и напряжённости в их отношениях.
На съёмках фильма «Двое в пути» для Одри всё было внове. Одевал её уже не Живанши, а Мэри Квант и Пако Рабан. Мела не было рядом. Она чувствовала себя свободной. Альберт Финни позже вспоминал, что ни с одной другой актрисой у него не было таких близких отношений на съёмках, как с Одри в этом фильме. Оба постоянно хохотали. Сюжет был практически взят из жизни актрисы: супруги находятся на грани развода после двенадцати лет совместной жизни (именно столько прожили вместе Одри и Мел). Очень тонкий сценарий Фредерика Рафаэля — своего рода калейдоскоп из сцен каникул этой пары на юге Франции, перемешанных без соблюдения хронологического порядка. От первой встречи и любви до расставания.
По словам Фредерика Рафаэля, «она лишь один раз высказала серьёзное возражение против сценария, когда под конец съёмок я решил, что финальную сцену надо прояснить. Я её переписал. Одри просмотрела новые страницы с вежливым замешательством и сказала, что предпочитает первоначальный вариант. Я был не согласен: диалог путаный, и если читать его внимательно, то в нём говорится противоположное тому, что он должен был выражать. Можно ли мне пройти его с ней? Мы взяли оба варианта и поднялись в её вагончик. Никто ещё не был более целомудренно покорен, чем я, её совершенно точным прочтением обеих сцен: она была права, и я был рад это признать».
Фредерик Рафаэль отмечает: «Одри была способна совсем по-разному произносить один и тот же диалог. Она всегда знала, как правильно, и могла потом повторять текст столько раз, сколько нужно. Но в её исполнении не было ничего мелодраматичного. Она очень искусно сочетала естественность и профессионализм».
В 37 лет роль Джоанны в фильме «Двое в пути» стала одной из самых трудных в её карьере. Ей нужно было показать свою героиню в развитии, от восемнадцати до тридцати лет. К счастью, Альберт Финни оказался самым эффективным из партнёров. Сын букмекера из Ланкашира, он был тогда ведущей звездой английского кино. В фильмах «В субботу вечером, в воскресенье утром» и «Том Джонс» он стал олицетворением бунтующей молодёжи. Считалось, что он выражает дух своего поколения, но, как и Одри, он ненавидел культ личности: «Это убийственно».
Финни был очарователен. Ему было 30 лет (на семь меньше, чем Одри), и он сразу же покорил её своей молодостью, непредсказуемостью и задором. Романист и сценарист Ирвин Шоу, сосед Одри в Швейцарии, позже писал: «Они с Альбертом Финни чудесно смотрелись вместе, словно два подростка, которые понимают друг друга с полуслова с помощью кода из шуток и намёков, недоступных для всех прочих. Они были словно брат и сестра. Привлекательные и забавные... Когда приезжал Мел, Одри и Альби становились серьёзными и немного неуклюжими, словно им вдруг приходилось вести себя, как взрослые».
Альберт Финни довольно откровенно высказывается о характере их дружбы. «Мы с Одри познакомились в очень подходящей обстановке и с самого начала чудесно поладили. Когда я проходил с ней какую-нибудь сцену, умом я понимал, что я играю, но сердцем, а в особенности телом не сознавал этого, — сказал он биографу Чарлзу Хайэму. — На самом деле, игра с ней очень возбуждает. В любовной сцене с такой привлекательной женщиной, как Одри, грань между вымыслом и реальностью легко исчезает, особенно во всех сценах, когда заглядываешь друг другу в глаза!»
Одри нашла в Альберте Финни идеального союзника. Многие члены съёмочной группы отметили, что на их глазах рождалась новая Одри — более открытая, более естественная, простая и «живая». Стэнли Донен, снимавший её в «Забавной мордашке» и «Шараде», находил, что она полностью преобразилась: «В то время я увидел Одри, которую вообще не знал! Она меня просто поразила. Она была такой свободной, такой счастливой. Никогда её такой не видел. Такой молодой!»
В этой перемене участвовал ещё один важный фактор, и это был, возможно, самый главный поворот. До сих пор Одри не любила галдёж, не дурачилась на площадке между съёмками. Сдержанная и сосредоточенная, она держалась особняком. И вдруг эта обновлённая женщина примкнула к компании, ставя себя наравне с другими актёрами, занятыми в фильме: Элинор Брон, Уильямом Дэниелсом, Клодом Дофеном и Надей Грей. Вместо того чтобы уйти к себе в гримёрку, она была готова на любые глупости со своим киношным «мужем» Альбертом Финни. Они разговаривали, шутили — настоящий флирт. По вечерам, когда съёмки проходили в Париже, Одри и Альберт избегали модных заведений и шли в какое-нибудь маленькое бистро. Заказывали разные вкусности и вино, смеялись и веселились до тех пор, пока официанты не начинали поднимать стулья на столы. Избавившись от утончённой элегантности Живанши, Одри наслаждалась обретённой свободой.
Одри и Альберт стали любовниками. Это была сильная привязанность, но она закончилась вместе со съёмками. Точно курортный роман... Альберт Финни вскоре увлёкся Анук Эме. В самом деле, он был молодой, забавный, спортивный, проказливый, заводной, импульсивный, бесстрашный, шумный, задиристый... полная противоположность Мелу. Он стал для неё глотком свежего воздуха. Когда пресса расспрашивала Одри о партнёре, она воодушевлялась. «Я люблю Альби, — откровенно говорила она. — О, я правда его люблю. С ним ужасно весело».
Однако Одри сильно нервничала во время первой любовной сцены. Перед съёмками были приняты всевозможные предосторожности. Площадку наглухо загородили от посторонних, за исключением операторов и ассистентов режиссёра. В этой сцене Одри и Альберт шумно возятся друг с другом и плавают на почти пустынном пляже, чтобы «произвести впечатление превосходного взаимопонимания», как выразился один из ассистентов. И добавил: «Поначалу Одри была скованной». Её очень тревожило, что ей предстоит появиться в купальнике, потом сняться в «обнажёнке» и без привычного макияжа. Но с помощью Альберта Финни ей удалось раскрыть новую грань своего таланта.
«В этом фильме, — уточняет её титулованный гримёр Альберто Де Росси, — брови Одри вдвое тоньше, чем в её первом фильме. Они были очень густыми. Но никто не заметил, что я постепенно утончал их, фильм за фильмом. В “Двоих в пути” у неё совершенно новый взгляд, почти естественный». В последний день съёмок все участники устроили вечеринку. Каждый мужчина хотел пригласить на танец Одри. «Она танцевала до волдырей на ногах! — вспоминал Уильям Дэниелс. — Наверное, она уже была без сил, но убедилась, что каждый без исключения получил свою долю!»
В то время имена Альберта Финни и Одри Хепбёрн печатали крупными буквами в заголовках газет, и некоторые друзья предполагали, что невзгоды Ферреров вызваны, хотя бы частично, тем, что Мел относится к жене как к инфантильной суперзвезде. Одри мучилась от чувства вины за то, что оставила Шона в Швейцарии на время съёмок; но некоторые близкие друзья намекают, что она, возможно, веселилась больше, чем того требовал сценарий. Мел пытался не подавать виду, но их союз близился к концу. «Брак Одри и Мела вовсе не был счастливым, и это не секрет, — говорил её бывший пресс-секретарь Генри Роджерс. — Мне казалось, что она любила его больше, чем он её, и досадовала на отсутствие взаимности. Она много раз делилась этим со мной и с несколькими близкими людьми. Она никогда не жаловалась, но я всегда видел грусть в её глазах».
Эдди Фишер, который тогда развёлся с Элизабет Тейлор, в каком-то смысле сочувствовал Мелу и мог понять его «дилемму». «Мы с Мелом были мужьями двух величайших звёзд Голливуда, что уже само по себе тяжело. Я чувствовал, что отношения между Мелом и Одри натянуты не потому, что у неё большие запросы или что она непредсказуема, как Элизабет. В точности наоборот: Одри всегда была такой доброй и прекрасной, что Мелу было трудно ей соответствовать».
Тем не менее на людях Мел и Одри в один голос утверждали, что их семейные проблемы — всего лишь сплетни и клевета. В январе 1967 года Одри пригласила голливудскую прессу на чай по-английски (серебряный самовар, сэндвичи с огурцом и печенье). Спиртного не подавали. Голливудские журналисты никогда не видели ничего подобного. Одри в прямом оранжевом мини-платье из ангорской шерсти, без украшений, за исключением обручального кольца, два часа широко улыбалась, пока батареи журналистов с радио, телевидения, из журналов и газет держали её под перекрёстным огнём вопросов. «Да, она рада вернуться в Голливуд после трёх лет отсутствия; да, она снова чувствует себя как дома; да, она одобряет короткие юбки; да, она стрижёт волосы очень коротко...» И повод для этой пресс-вечеринки — её муж продюсирует её новый фильм «Подожди до темноты». «Разве это не доказывает, что они по-прежнему влюблены друг в друга?»
Это был ещё один способ опровергнуть слухи о романе с Альбертом Финни... «Подожди до темноты» — это триллер, продюсером которого стал Мел Феррер, а режиссёром — Теренс Янг. Для Одри это был настоящий подвиг. Она играла слепую женщину, которую терроризирует убийца-психопат, ищущий героин. Вместе с ней в фильме снимались Эфрем Цимбалист-младший, Алан Аркин, Ричард Кренна и Джек Уэстон. Но съёмочная площадка вскоре превратилась в место постоянных раздоров, по большей части из-за ссор между супругами; понемногу напряжение сделалось нестерпимым. Одри, страдавшая анорексией, весила не больше 44 килограммов. Она скучала по сыну и прекрасно знала, что Мел устраивает «прослушивания» молодым актрисам для одного из будущих фильмов.
Для большего реализма Теренс Янг отвёл Одри в общежитие для слепой молодёжи. «Мы перемещались с повязкой на глазах, — вспоминает он. — Я терял терпение, но Одри была очень упорной и научилась ориентироваться без помощи зрения. Она была увлечена. Говорила мне о восприятии вещей на ощупь и о звуках с такой точностью, что я чувствовал: она обнаружила новый способ постигать окружающий мир». Одри понимала, что эта роль — новый брошенный ей вызов; она говорит об этом в длинном интервью того времени: «Я с большой радостью согласилась на роль “молодой слепой женщины, мировой чемпионки”, как указано в сценарии, но эта роль сильно меня страшила... В самом деле, руководство требовало, чтобы у меня непременно были внешние признаки слепоты: чёрные очки, шрам на глазу, а мне это сильно не нравилось. Как я уже сказала, я терпеть не могу технические приёмы художественного вымысла. Кроме того, я была уверена, что таким образом внимание зрителей ещё больше будет привлечено к тому, что