— Возьми меня за руку, — попросил Гораций, как только я догнала его. — И не отпускай, пока я не скажу.

Я так и сделала, вздрогнув от прикосновения колючего холода, пронзившего руку, как разряд тока.

— Гораций, я бы хотела… — начала я, заглядывая ему в лицо, но Вениамин резко перебил меня, указывая в сторону невысокого одноэтажного серого здания из камня.

— Это портальный зал, и нам в третью кабинку. Не разъединяйте рук и не делайте резких движений, когда окажетесь внутри, — попросил он деловым тоном. — Я перемещаюсь первым. Через несколько минут вы.

Он перешагнул порог, пересек небольшое помещение холла, в котором пахло свежей краской и лимонами. С потолка свисали гирлянды зелени с мелкими солнечными цветами, но я не заостряла внимания, разглядывая ряд кабин, светящихся синим и голубым, и фигуру Вениамина, исчезнувшую за одной из дверей. В просторном помещении больше никого не было, и мы с Горацием стояли одни, держась за руки.

— Ты влюблена в него, не так ли? — спросил Гораций, медленно поворачивая голову и глядя на меня с печальной полуулыбкой. В его глазах сквозило какое-то новое, мной еще не изученное выражение, и я понимала, что кронпринц расстроен и разозлен, но пытается это скрыть.

— Нет, — ответила я неуверенно, краснея и чувствуя, как ладонь потеет, зажатая ледяными пальцами Горация.

— Какой смысл врать, когда у тебя все на лице написано, — ответил Гораций, тяжело вздыхая. — Я не удивлен. Юность требует своего, а ты подчиняешься неизбежному.

— Я не влюблена в него! — повторила я более твердо, делая шаг навстречу Горацию и нежно касаясь его груди ладонью свободной руки. — Он мне нравится, но Боян не может не нравиться!

— Но ты бы могла в него влюбиться? — глаза Горация горели неизвестной мне магией, но не обжигали холодом, как обычно.

— Да, я бы могла, — не стала я скрывать правды.

— Но я тебе не позволю, — жестко ответил Гораций, наклоняясь и оставляя холодный невесомый поцелуй на моих губах. Он хотел отстраниться, как и всегда, но я не позволила, поднимая руку и запуская ладонь в его длинные волосы. Гораций рвано выдохнул прямо мне в губы, и я успела скользнуть языком по его непримиримо сжатому рту.

— Это ничего не изменит, — произнес кронпринц, а я ничего не поняла, теряясь от головокружения, накрывшего внезапно и стремительно. Ноги подогнулись, и Гораций придержал меня за талию, теснее прижимая к себе. Наши губы столкнулись, высекая искры. Горячее и ледяное дыхания сплелись, рождая магию. Волшебство страсти, которая сметала на своем пути любые преграды.

Я хотела поцеловать Горация, уже месяц мечтала почувствовать его язык, влажную глубину рта, и кронпринц поддался, приоткрыл губы, впился в мой рот жадным поцелуем, издавая приглушенный низкий стон. Еле слышный, неузнаваемый, совершенно не подходящий к его облику.

Язык Горация проник глубже, исследуя, доставляя неземное наслаждение, разжигая внутри меня настоящую неукротимую бурю. Его руки сжимались на талии, замерев и не двигаясь, и я подалась вперед, чтобы стать ближе, чтобы унять бешеное сердцебиение, чтобы получить толику прохлады его тела.

— Нет, — выдохнул он шепотом, резко отстраняясь, но не давая мне упасть. — Ты не понимаешь! — жестко воскликнул он, легко меня встряхивая.

— Чего? — спросила я, поднимая руку к губам и чувствуя, как они горят от поцелуя.

Гораций смотрел прямо мне в душу, прожигая черным горящим взглядом. На его лице резко обозначились острые скулы, а брови сошлись на переносице непримиримой линией.

— Я поклялся, что не причиню тебе вреда, Корделия, что не позволю проклятию выйти из-под контроля и овладеть твоим сознанием, а ты первая идешь на контакт и создаешь благоприятные условия для передачи тебе неконтролируемой темной силы, которая до поры до времени дремлет. Этого ты желаешь? — он говорил тихо, но голос Горация звучал угрожающе. — Чтобы мое проклятие медленно, как яд, перетекло от меня к тебе?

— Нет, — я отчаянно закивала головой.