Разумеется, я попытался найти фото Памелы Филдинг. Обнаружил пятнадцать женщин с таким именем (и несколько книг по литературе восемнадцатого века), но не знаю, какая из них моя. Ни одна не выглядит ненормальной.

Приезжаю на Ливерпуль-стрит за пятнадцать минут до отправления поезда. На перроне стоят двое полицейских в шлемах и светоотражающих накидках. На мгновение испытываю сильнейший приступ неловкости – не уверен, следует ли смотреть им в глаза.

Должен признаться, в моменты безумия мне хотелось взять с собой что-нибудь увесистое: молоток, строительный резак или ножницы. Просто чтобы продемонстрировать серьезность намерений. Я представлял, как воткну ножницы в дверной косяк, разобью молотком окошко во входной двери, сломаю колесики мусорных баков. Сорок пять минут мучительно думал, где бы достать пистолет, но здравый смысл восторжествовал. «Да ты сдурел, – сказал я себе. – Совсем с дуба рухнул».

В субботу, в середине дня в поезде относительно пусто. Мы на удивление быстро выехали за город: офисные здания, викторианские таунхаусы и современные небоскребы сменились полями для гольфа и верховой езды.

Считаю остановки – всего их семнадцать – и, чтобы подавить тревожное урчание в животе, смотрю в окно. Мимо проносятся фермерские дома, покосившиеся амбары и непонятные штуки на полях, накрытые черным пластиком. Все городишки на одно лицо: огромный супермаркет, многоэтажные паркинги, детские площадки с батутами. В небе нависают низкие серые тучи. Похоже, будет дождь.

Единственный, кто выходит со мной на станции, – долговязый старик в куртке с капюшоном, несущий в каждой руке по пластиковому пакету. Да уж, английская глубинка – сплошное уныние. Кофейня закрыта, зал ожидания заперт, пустая платформа продувается всеми ветрами. Приложив некоторые усилия, открываю стеклянную дверь – за ней столь же пустая стоянка такси. Ветер поднимает клубы пыли, гоняет по асфальту обертки от гамбургеров.

Я уже видел все это на «Стритвью», поэтому знаю, чего ожидать. От станции – направо, мимо кофейного киоска и итальянского ресторана в стиле девяностых (на вывеске – реклама горячих бутербродов). Потом – по главной улице: «Паундленд»[16], зоомагазин, «Теско», «Коста», автобусная остановка с выбитым стеклом. На перекрестке повернуть налево, у библиотеки. Дальше – длинный ряд таунхаусов.

Как и ожидалось, весь путь занял минут пятнадцать.

Снаружи – обычный дом. Перед палисадником – два мусорных бака, сад слегка запущен. На окнах – ставни.

Без колебаний подхожу к двери. Несколько недель я грезил о возможности встретиться с той, кто размещает в Сети фотографии моей дочери, поговорить с ней, пристыдить, напугать. В общем, остановить. Сам удивлен, с какой настойчивостью нажимаю кнопку звонка.

Жду.

Проходит минута. Две минуты.

Начинаю подозревать, что никого нет дома. Я строил весь свой план, исходя из того, что Памела Филдинг немедленно откроет.

Оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть ее идущей из магазина. Мимо проходят редкие пешеходы. Никто не обращает на меня внимания.

Когда я уже начинаю терять надежду, из дома доносится шорох. Через окно вижу, как в гостиной появляется белая фигура.

Человек медленно приближается к двери, понимает, что она заперта, и так же медленно уходит. Слышно, как он шарит в поисках ключа на комоде в прихожей. Проходит три или четыре минуты, прежде чем он открывает.

– Чем могу помочь?

Хозяину далеко за семьдесят. При виде незнакомца он выпрямляется, разглаживает брюки, снимает что-то (кажется, хлебную крошку) с воротника вязаной кофты. Наверняка не он постит фотографии Коко! На взломщика тоже не похож – скорее на ветерана, собирающего пожертвования для Британского легиона[17].

Старик удивлен.

– Здравствуйте, – говорю я. – Скажите… Памела Филдинг здесь живет?