Плохого пиара не бывает, так ведь говорят? Что ж, пожалуй, это правда.

Девяносто тысяч новых подписчиков за ночь, мое имя вовсю склоняют в «Твиттере», история с Полли попала в газеты и разлетелась через интернет-издания по всему миру, от Манилы до Милана. Таблоиды и воскресные приложения жаждут услышать мою точку зрения и предлагают большие (по их мнению) деньги, хотя при обычных обстоятельствах не заплатили бы даже за один рекламный пост в моем блоге.

Однако «Би-би-си Три» не из их числа.

Даже Айрин поражена, сколько начальников с Би-би-си собралось обсуждать судьбу шоу «От выкидыша до ПростоМамы». В зале полно мужчин среднего возраста, рвущихся принять участие в совещании, чтобы потом рассказать о нем за ужином в ресторане и в красках описать приятелям, как я выгляжу на самом деле. Чувствую себя на цирковой арене – каждому охота сбить спесь с тупой зажравшейся интернет-звезды.

Режиссер Джош, слишком молодой, чтобы позволить себе айфон, не то что возглавить телешоу, настаивает на запуске проекта. Быстро становится ясно – он ничего не решает.

– Не могу понять, Эмми, зачем вы согласились вести шоу, основанное на личном опыте, если у вас такого опыта не было? С тем же успехом можно нанять Джереми Кларксона, пусть расскажет о своих выкидышах, – гогочет мужик в драных джинсах и толстовке, кажется, Дэвид. – Думаю, он возьмет дешевле.

– В том-то и дело. – Мои глаза наполняются слезами. – Я не стала бы лгать о таких вещах. Полли просто не знала, через что мне пришлось пройти. Ей ничего неизвестно о моих нерожденных детях. Я закрытый человек. Я многое открываю своим подписчикам, но этой болью ни с кем не делилась. Она не знала. Никто не знал.

Дэвид заходится в таком приступе хохота, что поначалу кажется, будто у него инфаркт.

– Кого вы пытаетесь одурачить? Вся ваша жизнь до мельчайших подробностей продана и перепродана миллиону мамочек. Поэтому мы вас и наняли.

Бросаю взгляд на Айрин в поисках поддержки. Когда история с письмом вскрылась, она многократно спрашивала, почему я позаимствовала слова Полли, хотя обычно прекрасно пишу сама. Не знаю, что ответить. Записывая видео, я старалась действовать как профессиональная актриса: отстранилась от смысла и сосредоточилась на задаче – сказать то, что режиссер хочет услышать, заставить его проникнуться моим выступлением. Я не задумывалась, что будет, если я действительно получу работу и мне придется повторить все это на национальном телевидении. Но я никогда так не поступила бы, если б знала, что Полли увидит мой ролик. Я и предположить не могла, что его перешлют журналистке.

Именно Айрин остановила меня, когда при виде заголовка статьи я в припадке безумия попыталась удалить свой блог.

Она приехала к нам домой и отправила одну из помощниц дежурить у газетного киоска.

На рассвете, когда мы допивали второй кофейник, звякнул телефон. Айрин взглянула и передала его мне. Ее лицо ничего не выражало.

Там был тот самый заголовок. Фотография Полли и ее мужа, расстроенных и разгневанных. Моя фотография – я заразительно смеюсь, стоя перед яркой декорацией на дне рождения Коко. Фотография меня и Полли «в старые добрые времена».

В это мгновение мне захотелось уничтожить ПростоМаму. Не удалить приложение из телефона, не выйти из зоны действия сети, а навеки похоронить в глубокой могиле. Кто будет ее оплакивать? Точно не я и не Дэн. Большинство моих подписчиц переметнутся к другой инстамамочке, наступающей мне на пятки, и воды навсегда сомкнутся над ПростоМамой.

Я уже занесла палец над кнопкой «Удалить», но Айрин вовремя напомнила, сколько денег придется вернуть, сколько крупных брендов, подписавших со мной контракты, позвонят юристам, если я покину социальные сети и перестану впаривать их туалетную бумагу, футболки и машины. Допустим, я в одночасье уничтожу свою карьеру. Кому от этого станет легче? Ни Полли, ни моей семье точно не станет.

В общем, пока Дэн сыпал обвинениями и упреками в мой адрес, Айрин все воскресенье помогала мне выбраться из задницы, придумывая оправдания для поступка, который ничем не оправдать. Я была слишком измотана и придавлена стыдом, поэтому безучастно соглашалась со всем, что она говорила.

Ни при каких обстоятельствах нельзя признаваться, что я бесстыдно присвоила историю Полли. Мой девиз – честность. Сперва Айрин выдвинула такую версию: да, я совершила ошибку, но исключительно из-за сострадания и великодушия. Вот как опасно принимать близко к сердцу переживания других матерей: их боль неотличима от моей собственной.

Потом у нее появилась идея получше.

– Эмми говорит правду, – ледяным тоном заявляет мой агент. – Да, слова этого ролика, возможно, принадлежат Полли, но это непреднамеренная ошибка. Эмми записала себя на видео, зачитывая письмо Полли, чтобы удостовериться, что освещение выставлено верно, и камера закреплена под правильным углом. Когда она репетировала текст, основанный на ее личном опыте, то каждый раз принималась плакать. Ее душевных сил хватило всего на один дубль. К несчастью, ее помощница Винтер отправила вам не тот ролик. Что поделаешь, человеческий фактор. – Айрин откидывается на стуле, явно довольная собой. – Разумеется, до звонка из «Мейл онлайн» мы не знали, что вы получили не то видео, и тем более не могли предположить, что вы кому-то его передадите. Да, Эмми действительно многое пришлось пережить. Она, как никто другой, понимает эту боль, поэтому и согласилась вести телешоу.