Размазанная по столу каша, детские какашки на полу, истерики по поводу свинки Пеппы, желудочный грипп – вот на что можно жаловаться, не опасаясь задеть ничьих чувств. Типа, мы все через это прошли. И даже в таких случаях обязательно найдутся недовольные, которые выразят свое раздражение в комментах. Следует поблагодарить за обратную связь и пообещать, что я извлеку урок и буду работать над личностным ростом.

– Можешь игнорировать только извращенцев, мечтающих попробовать мое грудное молоко, и «троллей», желающих, чтобы все мое семейство горело в аду, – шучу я.

Винтер смотрит на меня с ужасом.

– Господи, я и не знала, что такие бывают… Вы никогда о них не рассказывали.

– Айрин считает, что нельзя принимать их близко к сердцу. Для них мы просто аватарки, существующие в телефоне. Если бояться «троллей», тогда и блог вести не стоит. Что бы они ни писали, вреда от них никакого – это просто несчастные одинокие люди, бродящие по интернету.

Во время беременности Грейс начала подолгу зависать в интернете. Не могу ее упрекнуть: социальные сети – «Инстаграм», «Фейсбук», «Твиттер» – стали для моей дочери спасательным кругом. Оказалось, у нее несостоятельная шейка матки. Несмотря на годы работы в больнице, я никогда о таком не слышала. По словам доктора, это очень редкое явление. «Как ты себя чувствуешь?» – спросила я, стараясь сохранять спокойствие. Джек и Грейс и так настрадались, пытаясь зачать ребенка; сделали столько тестов, потратили столько времени, вынесли столько разочарований… В этот раз вроде бы все шло хорошо. Грейс не так сильно мучилась от токсикоза, не так сильно утомлялась. Она даже не подозревала, что с ее шейкой матки непорядок. Небольшой генетический сбой, пояснил ей доктор, шейка матки короче положенного, в результате она может преждевременно раскрыться, поэтому высок риск выкидыша. «Значит, все предыдущие?..» – спросила я и не нашла сил договорить. Да, возможно, причина в этом, ответила Грейс.

Обычная процедура в таких случаях, сказал доктор, – цервикальный серкляж, наложение шва на шейку матки, чтобы предотвратить преждевременное раскрытие и выкидыш. Очень действенно, хотя и звучит угрожающе. Грейс сказала, что готова на все, лишь бы сохранить беременность. На двенадцатой неделе ей сделали операцию, однако это не помогло – то ли шейка матки оказалась слишком короткой, то ли уже раскрылась достаточно широко, а может, и то и другое. Ей предписали как можно больше лежать и избегать любых занятий, которые требуют усилий.

В результате почти всю беременность Грейс провела в постели. Только представьте: ей нельзя было гулять, водить машину, даже заваривать чай. Единственное, что ей позволялось, – пять минут в день мыться в душе.

К счастью, на работе к ней отнеслись с пониманием. Джек оказался на высоте. Даже когда Грейс становилось совсем плохо, он развлекал ее и всячески веселил. Заботился о каждой мелочи, покупал журналы, чтобы ей было что почитать. Перенес телевизор в спальню, поддерживал в комнате уют, приносил цветы. Готовил еду, убирался, закупал продукты. Мы шутили, что ей нужен колокольчик для вызова мужа.

Разумеется, Грейс скучала, временами впадала в отчаяние. Подруги звонили, писали электронные письма и эсэмэски, но почти все они работали или занимались детьми и мужьями, вдобавок жили в городе, то есть больше чем в часе езды до Джека и Грейс.

Иногда я размышляю, как сложилась бы их жизнь, если б после свадьбы они не переехали в деревню, если б не увидели на обочине злосчастную табличку «Продается», если б на следующие выходные не приехали на разведку, если б не решили, что их будущим детям лучше жить на свежем воздухе, среди полей. Конечно, дом у них был роскошный: прекрасный вид, большой сад, рядом ручей. Джек и Грейс отлично там устроились – но добраться до них было нелегко. В тех местах нельзя просто так заскочить к соседям или в магазин, да и к тебе никто не заглянет. Даже почтальон жаловался, что приходится тащиться в такую даль по грязи ради одного дома.

Я навещала Грейс так часто, как могла, мы смотрели кино и разговаривали. Однако бо́льшую часть времени она проводила в четырех стенах и видела те же трещины в потолке, ту же дверь, тот же халат, висящий на крючке, то же дерево и тот же кусочек неба в окне. Грейс пристрастилась к телефону. Сперва читала «Дейли мейл», потом проверяла «Фейсбук», «Твиттер» и «Инстаграм», затем электронную почту, а к тому времени на «Дейли мейл» появлялись новые материалы, и процедура повторялась.

Грейс нравилось, что инстамамы открыто и честно описывают свои трудности, заботы и разочарования. «Чувствую себя не так одиноко, – говорила она. – Словно рядом есть подруга, которая меня понимает».

В этом смысле интернет – настоящее благословение. Временами одиночество убивает.

Порой, очень редко, несколько раз в месяц, я на мгновение забываю, что Грейс больше нет. Например, просыпаюсь до будильника, стараясь удержать в памяти забавный сон, и думаю: «Надо рассказать Грейс». А потом до меня доходит: некому рассказывать, я больше никогда ничем не смогу с ней поделиться. Я вспоминаю все то, что не успела ей сказать, – как люблю ее, как горжусь ей, как тоскую без нее…

И вот тогда во мне просыпается ярость.