По классу прокатились смешки. Я снова посмотрела на Андрея, посмотрела, с негодованием, как на подлеца и предателя. Но он по-прежнему меня «не замечал».
– Ну что, народ, кто хочет сидеть с Хацапетовкой? – во всеуслышание спросила Черемисина.
В кабинете было всего две парты, где сидели по одному, и ни одной пустой. Стоило мне оглянуться, как эти одиночки, будто сговорившись, придвинули к себе свободные стулья вплотную, показывая, что не пустят меня.
– Что, нет желающих? – веселилась Черемисина. – Видишь, Хацапетовка, никто не хочет с тобой сидеть.
– Чепов, отсядь, – раздался негромкий голос со второй парты третьего ряда. Голос Ярика.
– Чего? – не понял его сосед по парте, смуглый, высокий парень. – С хрена ли я должен куда-то отсаживаться? Мне и тут неплохо. Тебе надо, ты и отсаживайся.
– А я говорю отсядь, – Ярик не повышал голос, но сам поднялся, глядя на соседа сверху вниз с самым серьезным видом.
– Чепа, да чё ты? Иди сюда, – позвал его к себе одиночка с задней парты.
Смуглый поднялся, недовольно фыркнув, пробубнил под нос что-то нечленораздельное и пересел назад.
– Даша, садись со мной, – позвал меня Ярик.
16.
На миг смешки и шепотки затихли. Все уставились на Ярика, но он как будто не замечал ничьих взглядов. Нет, не как будто, ему действительно было плевать на них на всех.
С абсолютно бесстрастным лицом он отодвинул стул рядом с собой, как бы приглашая меня. Я благодарно взглянула на него, хотя лицо все еще горело от унижения, а в груди стоял ком. Сама не знаю, где нашла силы, но все же умудрилась выдавить из себя улыбку и даже ответить ему:
– С удовольствием.
Развернувшись, я пошла к его парте, чувствуя на себе жалящие взгляды. Но многие, как я заметила, смотрели и на Исаева, причём с таким выражением, будто ждали его реакции на происходящее. Однако Исаев молчал. Продолжал, наверное, делать вид, что увлечен болтовней рыжего, и всё остальное его не касается, но я больше в его сторону даже не… Черт! Когда я дошла до парты Ярика, то неосознанно, ну просто совершенно случайно, посмотрела на Исаева и неожиданно встретила ответный взгляд, черный, горящий, немигающий. Меня как кипятком ошпарило от этого его взгляда. И нет, он не слушал рыжего, хоть тот и продолжал ему что-то рассказывать.
Я отвернулась, села, но никак не получалось успокоиться. Чувствовала спиной, что он продолжал меня испепелять, и от этого сама сидела как на углях. Что ему надо? Что вообще за ерунда творится?
А уж кто обрадовался моему перемещению, так это классная. Вероника Владленовна как увидела, что я теперь с Яриком сижу, а Исаев – с рыжим, так прямо просияла. Плохо сдерживая радость, типа с иронией, она отметила:
– Смотрю, у нас тут опять передислокация. Что, не ужились?
– Исаев любит перемены, – ответила с места Черемисина.
– Ну, надеюсь, хоть с Потаниным ты не будешь болтать на уроке, непостоянный ты наш, – кокетливо хихикнув, проворковала она.