– Это всё вранье! – спорила с пеной у рта мать Чепова, но директриса развернула к нам монитор и включила запись того занятия в бассейне. Даже без звука, по одной картинке, всё было ясно.

Теперь, по словам Ярика, Чепа висел на волоске от исключения. Мать его уже не орала и не грозилась прокуратурой. Лишь слезно молила дать ему доучиться.

– Но мою мать жалобами и слезами не пробьешь, – усмехался Ярик.

– Значит, Чепу исключат?

– Скорее всего, – пожимал он плечами. – Второй раз ведь уже такое. На педсовете решат. Жаль, его отложили. Чепа вдруг прикинулся искалеченным. Какие-то ушибы, чуть ли не переломы себе придумал. Хотя Андрей ему пару раз всего и заехал по морде. Чепа думает, что отсидится, а там всё как-нибудь уляжется, забудется. Только зря надеется. Мать такое не прощает.

Чепа и правда в школу с того дня не ходил. И если он совсем не появится, я уж точно скучать по нему не буду.

Черемисину на этот раз тоже зацепило. И хотя она клялась, что просто пошутила, и сама не ожидала такой прыти от Чепы, а потом, якобы, даже уговаривала его остановиться, директриса ее не слушала. Так и сказала: «Будешь это объяснять на комиссии по делам несовершеннолетних».

Эти дни Черемисина ходила нервная и дерганая. Подружки Катрин на меня косились, но помалкивали, только между собой шептались. Наверное, меня не трогали потому, что Ярик всегда был рядом, как верный страж, а при нём они теперь, когда шло разбирательство, боялись распускать язык. Но сегодня Ярика вместе с ещё одной девочкой из параллельного отправили на олимпиаду по математике. Так что я осталась в гордом одиночестве.

Я ждала, что Черемисина или кто-нибудь из ее свиты этим моментом воспользуется. И точно – после уроков Юляша и Дыбовская подошли ко мне в гардеробе. Черемисина почему-то держалась поодаль. Даже в гардероб не сунулась, только в коридоре у дверей крутилась.

– Разговор есть, – изрекла Дыбовская. – Отойдем?

– Никуда я не пойду, – как можно равнодушнее ответила я. – Есть что сказать – говори здесь.

Дыбовская озадаченно нахмурилась, но не сразу придумала, что ответить.

– Что, сложно, что ли? – жеманно протянула Юляша. – Тебя, как человека, просят. Пойдем поговорим…

– Вы серьезно? – хмыкнула я. – Еще скажите, забудем всё, что между нами было, и начнем наши отношения сначала. Мне в принципе не о чем с вами говорить. Но если вам прямо невтерпеж что-то сказать – говорите. Или я пошла. Мне некогда.

– Хацапетовка, ты чего такая борзая? – надвинулась Дыбовская.

Но тут за ее спиной раздался голос Черемисиной.

– Ксюха, притормози. Ладно, девчонки, подождите меня на крыльце.

Дыбовская смерила меня взглядом «живи пока», но спорить с Катрин не стала. Ушла. И Юляшу прихватила.

– Ну? – вопросительно посмотрела я на Черемисину.

– Ты можешь подтвердить, что я просила Чепу остановиться? Тогда в бассейне… ну, что он сам на тебя напал, а мы с девчонками кричали ему, чтобы прекратил?