– Может, успокоится теперь.

Черта с два! И если б только одна Черемисина мутила воду… Сплетни про Стоянову разлетелись стихийно и быстро, как чума, хоть мы с Рыжим и говорили, что всё это бред. Даже с пацанами из параллельного подрались.

Это вскоре после случая с курткой было. Мы стояли на улице, в торце школы, и тут она идёт вдалеке. Пересекла двор, вышла за ворота.

Радин, из «Б», глядя на нее, вдруг ляпнул: «Как бы эта давалка опять не настучала…», но договорить не успел. И закрыться не успел. А я разбил костяшки о его зубы.

Рыжий сначала пытался меня оттащить, но в конце концов тоже вовлекся. И хотя нас было всего двое против четверых, но бешеная ярость пришпоривала меня нереально. Рыжему вот только не повезло – ему сломали зуб. Но зато сплетни про неё после той драки быстро сошли на нет.

Стоянову по-прежнему не любили, доставали постоянно, но хотя бы не болтали про неё всякую чушь и больше не пытались устроить темную.

Когда ее начинали гнобить в классе, я сразу ощущал на себе пристальное внимание Яра. Хотя я заверил его, что мне на нее плевать. Надеялся, наивный, что он тогда потеряет к ней интерес и отцепится. Но он, наоборот, впился в нее как пиявка. Шагу не давал ступить, каждую минуту терся рядом.

Впрочем, потом мне уже начало казаться, что они и правда подружились. По-настоящему. Обращался он с ней по-доброму и смотрел с теплом. А уж когда за нее вступался перед классом, так прямо весь горел праведным гневом. Ну не мог же он настолько правдоподобно отыгрывать какую-то роль? И зачем?

Кроме того, Яр как будто поостыл ко мне, поослабил хватку. Все реже звонил, почти не приходил к нам домой. Прекратил свои въедливые расспросы. Никаких новых диких требований не выдвигал, про видео больше не заикался.

В школе мы с ним и вовсе не общались. Зато от нее он не отлипал. Хотя и она от него не отлипала. Оба просто не разлей вода, всё время вместе, всё время рядом. Со стороны посмотришь – ну такая милота.

Иногда это цепляло, да что там – вообще заедало неслабо, душило и жгло под ребрами. Порой я злился на него и даже на нее, хотя понимал, что это тупо, что вообще не имею на это право, сам же ее оттолкнул. Не просто оттолкнул, а сделал всё, чтобы она меня ненавидела. Говорил себе: пусть уж лучше так, пусть они и в самом деле будут друзьями, только б это не было его игрой.

А потом отправили то проклятое видео моей матери…

За эти несколько дней, что провёл в больнице, я много думал об этом. Собственно, больше тут и нечем заняться. Только думать и вспоминать, вспоминать и думать.

Почему я сразу решил, что это она? Ну да, ее номер. Но Яр запросто мог взять ее телефон и отправить сам. Только зачем ему? Сейчас у нас с ним было все ровно. К Даше я не подходил. Он не лез ко мне.

Он, конечно, говнюк каких поискать, но гадость ради гадости он не делает. Он все такие моменты собирает себе в коллекцию, чтобы потом ими пользоваться, как рычагами. А просто так нагадить, без всякой личной выгоды, без цели – это не про него… Но и в том, что так могла сделать Даша, я уже очень сомневался.

Мои размышления прервал тихий стук. Я сразу напрягся, хотя… Ярик входил без стука. Тогда кого там ещё принесло?

Дверь приотворилась, и в палату неуверенно вошла Даша…