Но тут воздух всколыхнулся от крика.
— Воины! – испуганно воскликнул кто-то. — Идут с восточной стороны! От столицы!
— Наши! — подхватили ликующие голоса. — Юрген прислал подмогу! А говорили, он в столице окопался, стянул туда оставшиеся силы! А вон нет!
В утреннем золотом мареве дрожали силуэты всадников в алых одеждах: армия Сфоридиса заняла Курж. Ива взглянула лишь мельком.
«Поздно, — горько подумала она. — Поздно, Роберт!»
Иву даже не удивило, что правитель Сфоридиса доверил войско сыну своего главного врага. Ей было все равно.
Топот копыт приближался. Черный конь встал на дыбы, остановленный у ворот сильной рукой. Всадник спрыгнул на землю и в два шага преодолел расстояние, отделявшее его от Ивы и Ксандора.
— Ксандор! — в могучем голосе слышалась нечеловеческая мука.
Ива подняла глаза. Она никогда прежде не видела Роберта, но сразу же узнала его. Он был удивительно похож на брата. Те же черные волосы, серые дымчатые глаза, только черты лица более резкие. Их взгляды встретились, и Ива поняла, что Роб страдает не меньше ее. Теперь ей было с кем разделить свое горе и, удивительно, стало немного легче.
— Я так устала… — прошептала Ива.
А потом обняла Ксандора и прижалась лицом к его щеке, не обращая внимания на то, что белая рубашка пропитывается кровью. На ее спину легла большая теплая ладонь — ладонь Роба.
Война захлебнулась.
Победоносное шествие армии Конфедерации разбилось о маленький городок — Курж.
Кто-то говорил, что местные жители оказали жесткий отпор захватчикам. Другие утверждали, что наследный принц, излечившись от смертельной болезни, перешел на сторону противника. А некоторые, самые смелые, шепотом передавали из уст в уста, что император Роберт Грозный, узнав о гибели в битве младшего сына, едва не тронулся рассудком и что война вдруг сделалась ему неинтересна. Он вернулся в Аланк, но поехал не в столицу, а в маленькое заброшенное имение, где давно уже никто не живет. Он ходит из комнаты в комнату и повторяет два имени, «Ксандор» и «Алтея».
— Кто такая Алтея? — спрашивали слушатели.
— Говорят, так звали его умершую жену.
Ива проводила дни, свернувшись калачиком на кровати и глядя в стену. Когда война закончилась, она несколько раз пыталась покинуть Алый дом: ей, жрице, потерявшей магию, больше нечего было здесь делать. Но сестры не пустили.
— Ты останешься! — не терпящим возражений тоном заявила Ирис, заслонив проход, когда Ива попыталась пройти.
А после и вовсе забрала из слабых рук матерчатую сумку, куда уместился весь нехитрый скарб Ивы. Алым жрицам нельзя думать о земном, вот и Ива уносила с собой немного: флакон духов, пару платьев да рисунок Фиалки, где были изображены они все, взявшиеся за руки.
Ива молча и настойчиво пыталась обойти Ирис, а потом увидела, что в коридоре стоят сестры – не дадут пройти. Она заплакала и осталась.