«4 апреля. Из штаба 16-й армии по рации получили приказ: объединенными силами всех отрядов пойти в наступление на город Жиздру, перерезать шоссейную дорогу Брянск – Жиздра, занять крупный населенный пункт Улемль и ожидать дальнейших указаний.

7 апреля. Заняли деревню Улемль. Я, Брянцев, Качалов, Мамынов выехали в район Жиздры. Поздно вечером в райотделе НКВД рассмотрели восемь следственных дел на изменников. Неожиданно к нам прибыл, перейдя линию фронта, сильный хорошо вооруженный отряд особого назначения во главе с капитаном Орловым и комиссаром Козлюком. Вместе с ними пришел корреспондент «Правды» М. Сиволобов.

16 апреля. Капитан госбезопасности Г.Т. Орлов получил приказ командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова подчинить своему командованию все отряды нашего партизанского куста.

7 мая. Целый день я и Брянцев продумывали план операции, которую хотели провести лично. Дело в том, что мы давно пришли к выводу, что партизаны недостаточно энергично и не систематически разрушают железнодорожные коммуникации противника, действующего против Западного фронта. Это прежде всего железные дороги Брянск – Рославль и Брянск – Жиздра. Поэтому мы решили сами выйти на железную дорогу Брянск – Рославль и своими силами подорвать вражеский поезд.

8 мая. В ранних сумерках мы с Георгием вышли, как он выразился, «на мокрое дело»… Вначале шел обильный мокрый снег, затем нас начал промывать не менее обильный дождь. Вот тебе и май. До самой цели шли лесными массивами… Как только прошла дрезина, мы установили мину, Георгий провел детонирующий шнур и заложил слева и справа от мины тол. От взрывателя протянули в сторону шпагат и залегли в нескольких десятках метров от полотна. Послышался разговор идущих по полотну немцев. Затем показались силуэты. Немецкий дозор прошел, не обнаружив мины. Поезд все ближе. Смутно просматривается черная туша быстро мчащегося паровоза, за ним, сливаясь в темную череду, тянутся вагоны. Едва лишь передок паровоза проскочил центр нашего «сюрприза», я сильно дернул за шнур. Тяжело вздрогнула земля. Два коротких, словно обрезанных сверху столба пламени поднялись на плотине. На секунду вырвался из мрака вздыбившийся паровоз, два сжимающихся, словно распухающих к середине, пассажирских вагона, а затем всё покрыл грохот взрыва, сменившийся лязгом раздираемого металла, треском рушившихся вагонов и воплями фашистов. Мы со всех ног кинулись в глубину леса. Сразу же поднялась сильная, хотя и беспорядочная стрельба из пулеметов, автоматов и винтовок. Слева от нас послышался громкий собачий лай. В полусотне метров от нас шли по нашему следу семеро немцев. У одного на поводке рвалась вперед овчарка. Отходить было поздно. Подпустив фрицев поближе, мы открыли огонь из автоматов короткими очередями. Три немца и собака упали. Один, правда, пытался подняться, но после выстрела Георгия снова упал, стал вертеться, как юла, и вопить. Остальные немцы бросились в лес. Дали мы по ним еще две очереди, свалился еще один немец… К счастью, пошел дождь и смыл наши следы. Значит, поиск с собаками для нас уже не опасен. Забегая вперед, скажу, что за подрыв эшелона мы были представлены к награде орденом Красного Знамени. Но, выписав наградной материал, Кондрат Филиппович Фирсанов устроил нам жесточайший разгон. И поделом. Два работника чекистского аппарата пошли на диверсию, не обеспечив ни группу прикрытия, ни удобные пути отхода.

14 мая. Туркин и Дымников (секретарь Дятьковского райкома партии и председатель райисполкома. – А.В.) поручили нам вывести на «Большую землю» более миллиона рублей деньгами и на такую же сумму облигаций Государственного займа. Деньги и облигации сданы партизанами и колхозниками в сберегательную кассу для зачисления в фонд обороны Родины, на постройку танков и самолетов. Все документы о проделанной нами работе: подготовке разведчиков и диверсантов, акты диверсий, следственные материалы на шпионов и изменников, наградные материалы на партизан также упакованы. Вскоре после нашего возвращения из тыла Георгий Михайлович и я были вызваны в Москву, в Наркомат госбезопасности. Товарищи из наркомата встретили нас радушно. В гостинице «Националь» отвели комфортабельный номер, обеспечили хорошим питанием и предложили отдохнуть до вызова к руководству. Дня через три-четыре мы были приняты руководством. На приеме присутствовали ответственные работники НКВД СССР. Все они подробно интересовались деятельностью партизанских отрядов, возможностью организации разведывательной и диверсионной работы в тылу противника, целесообразностью посылки с «Большой земли» специальных групп для этой цели. Ведь в это время шел только первый год войны».

Большой вклад в закордонную работу внесли и другие сотрудники 4-го отдела – подчиненные Брянцева. Как сказано в наградном листе, сержант ГБ Николай Иванович Селифонов, оперуполномоченный 3-го отделения 4-го отдела, «с августа по декабрь 1941 года всё время находился в оперативной группе в прифронтовой полосе, организовывал разведку ближнего тыла противника и переправлял через линию фронта партизанские отряды, диверсионные и разведывательные группы… Товарищ Селифонов умелой организацией дела переправлял отряды через линию немецкого фронта без единой потери только потому, что организовывал предварительно тщательную разведку местности и лично сам проводил разведку маршрутов и переправлял отряды в тыл противника на 8–9 километров»…

Николай Селифонов родился в 1918 году в городе Бежица Орловской губернии (в настоящее время – Бежицкий район города Брянска), с 15 лет работал слесарем на заводе «Красный Профинтерн», там же вступил в комсомол и в 1938 году был направлен на работу в органы госбезопасности. Спустя много лет в своих воспоминаниях полковник Селифонов напишет: «Трижды и самого перебрасывали в тыл врага со спецзаданиями. Подготовил разведчицу Виолетту Бичевскую, которая отравила военного коменданта Орла и похитила документы и карты. Участвовал в разработке и осуществлении чекистских операций по уничтожению ставленника А. Розенберга на Гомельщине гебитскомиссара фон Грюнера. В начале 1943 года, когда опять был в партизанском Брянском лесу, меня ранило, оказался в госпитале. Перед самым освобождением Бежицы (сейчас район Брянска. – А.В.) начальник Управления НКВД генерал Фирсанов приказал с группой чекистов пробраться в город и захватить документы русской тайной полиции и немецкого органа контрразведки “Абвергруппа-107” (“Виддер”). Вечером 16 сентября опергруппа переправилась через Десну. Первой целью была “русская тайная полиция”. Там обнаружили приготовленные к вывозу секретные документы. В резиденции “Абвергруппы-107” чекисты успели отбить приготовленные к отправке материалы. Это позволило достаточно быстро разоблачить оставшуюся на местах вражескую агентуру. Мне и моим боевым товарищам приходилось не только очищать город и область от изменников, вести следствие, но и приводить в исполнение приговоры. К примеру, в отношении предателя Латышева, который привел карателей на партизанскую стоянку Виноградовского отряда, полицмейстера Бежицы Погожего… 31 декабря 1945 года в составе опергруппы УНКГБ участвовал в акции возмездия над нацистскими военными преступниками, комендантом тыловой области 2, 4 и 9-й немецких армий (шифр “Корюк-532”) генерал-лейтенантом Ф.Г. Бернгардтом, комендантом города Орла, Брянска и Бобруйска генерал-майором А. Гамманом, а также ефрейтором и обер-ефрейтором Лемлером и Штайном. В годы партизанства довелось работать с известными чекистами Дмитрием Медведевым, Дмитрием Емлютиным, Георгием Брянцевым, Василием Засухиным, Иваном Сидоровым»…

Здесь нужно пояснить, что генерал-лейтенант Фридрих Густав Бернгардт, начальник тыла 2-й танковой армии, затем – комендант 532-го тылового района и начальник тыла 9-й полевой армии, 8 мая 1945 года был захвачен органами «Смерш» южнее Берлина. 26 декабря 1945 года он был привлечен в качестве обвиняемого по делу о «немецко-фашистских зверствах в Орловской, Брянской и Бобруйской областях». Газета «Брянский рабочий» писала: «…На суде установлено, что генерал-лейтенант Бернгардт, будучи командующим тыловым округом 2-й танковой армии, действовавшей в 1941–1943 г.г. на территории Орловской и Брянской областей, неоднократно предпринимал карательные экспедиции против партизан Брянских лесов. Это по его указаниям гитлеровцы отняли жизнь у многих сотен лучших людей нашей области, которые по зову великого Сталина, во имя защиты Родины поднялись на борьбу с врагом. Народные мстители Брянщины никогда не забудут, какие изуверские это были походы фашистских орд: немцы подвергали раненых партизан неслыханным пыткам.

Совершая свои набеги на Брянские леса, части Бернгардта под видом борьбы с партизанами, уничтожали и мирное население, которое, спасая жизнь, покидало свой кров и искало убежища в дремучих лесах. Только за одну облаву в Хинельских лесах гитлеровцы убили около 500 мирных советских граждан, в том числе много стариков и детей. А в Жуковском районе они замучили свыше 900 человек.

… 30 декабря 1945 года, в 11 часов утра, председательствующий – председатель Военного трибунала генерал-майор юстиции А.М. Микляев огласил приговор. В тот же день в 15 часов на городской площади Брянска был приведен в исполнение приговор Военного трибунала округа над приговоренными к смертной казни через повешение немецко-фашистскими злодеями – Бернгардтом Фридрихом-Густавом, Гаманном Адольфом и Лемлером Мартином-Адольфом за массовое истязание и истребление мирных советских граждан, в том числе детей, женщин, стариков, в Орловской, Брянской и Бобруйской областях».

И именно Николай Иванович Селифонов был одним из тех чекистов, кто не только участвовал в подготовке судебного процесса, но и приводил справедливый приговор в исполнение.

Лейтенант ГБ Василий Алексеевич Засухин, начальник одного из отделений 4-го отдела УНКВД, был одновременно начальником Особого отдела объединенного штаба партизанских отрядов Орловской области. Вот как он сам пишет об этом: «Немецкий разведывательный орган, который засылал своих агентов в партизанские отряды Брянских лесов, находился в поселке Локоть – центре созданного оккупантами административного округа на Брянщине. Этот разведорган был филиалом шпионского центра “Виддер” в Орле и назывался абверштелле-107. Его агентуру задерживали и на Большой земле. Нам было известно, что абверштелле-107 возглавляет офицер военной разведки Гринбаум, а его помощниками являются изменники Родины Шестаков и некий Борис, тщательно скрывавший свою фамилию. Перед нами была поставлена задача – парализовать подрывную деятельность вражеского гнезда в поселке Локоть, оградить партизанские отряды от его агентуры. Для этого требовалось внедрить в это фашистское логово наших разведчиков».

Так началась уникальная контрразведывательная операция в отношении сотрудника абверштелле-107 Романа Антоновича Андриевского (оперативный псевдоним «Оса»), который и был тем самым «Борисом». Как оказалось, это был советский лётчик, который в начале войны был сбит и попал в плен, стал карателем, а затем решил искупить свою вину перед Родиной. Встретившись с Засухиным, он составил списки лиц, обучавшихся в немецкой разведшколе; агентов, переброшенных немцами в советский тыл; предателей, действующих в селах вблизи партизанского края; схему дислокации немецких разведорганов, краткие характеристики их личного состава. От него удалось получить подробные сведения о бригаде Каминского РОНА, о главном штабе разведки и контрразведки «Виддер», который переехал из Орла в Карачев, списки сотрудников «Виддера» с указанием их примет и характеристик, фамилии и клички агентов, их приметы, экипировку и предполагаемые районы выброски.

«Благодаря самоотверженности и упорству Романа, – пишет Засухин, – мы имели довольно полное представление о подрывной деятельности абверштелле-107 и всего “Виддера”, знали о пунктах переброски и каналах проникновения вражеской агентуры в наш тыл. От Романа мы узнали также, что “Виддер” широко практикует заброску своих агентов под видом раненых солдат и офицеров, следующих в тыл. Отдел контрразведки “Смерш” Брянского фронта после получения этой информации организовал тщательную проверку всех подозрительных раненых и выявил немало шпионов. Сведения Романа о передислокации воинских частей противника, о концентрации на той или иной железнодорожной станции военной техники представляли для командования Красной Армии и партизан огромную ценность. Разведчик сообщал, например, следующее: “2-ю танковую армию сменяет 9-я. Каминский стянул свою артиллерию в Новую Гуту. В Локоть прибывают немецкие воинские части, военная техника, поставлено много зениток”».

К сожалению, судьба Андриевского и всей его группы сложилась трагически. Как писал Брянцев, фортуна разведчика очень капризна. Это хождение по тонкому льду. Неверный шаг, лед треснул – и гибель без возврата:

«Ненастье поздней осени. Ни луны, ни звезд. Темень. Я шлепаю по лужам, разъедающим тротуар, по грязи, липкой и тягучей, как смола.

– Halt! – раздается требовательный окрик, и я останавливаюсь. От серой стены дома как бы отделяются два черных пятна и, пересекая булыжную мостовую, медленно направляются ко мне. Жду. Двигаться нельзя. И нельзя идти навстречу. Гитлеровские порядки мне знакомы. В нескольких шагах от меня вспыхивает свет ручного фонаря. Его острый голубоватый лучик ощупывает меня снизу доверху и гаснет. Становится еще темнее. Патруль подходит вплотную. Лиц солдат я не могу разглядеть. Тот же резкий простуженный голос требует:

– Ihren Ausweis!

– Bitte sehr! – отвечаю по-немецки. Подаю. Вновь вспыхивает фонарик. Теперь я вижу конец ствола автомата. Его отверстие холодно глядит на меня. Лучик света пробегает по бумажке и меркнет.