— Забыла, что выступаю в другой роли, — усмехнулась она. — Мои отпечатки пальцев в доме Бондарука остались на упаковке от сигарет. Письмо, насколько мне известно, написал он сам. Не правда ли?

Мейер не отрицал, но и не подтвердил, поэтому она продолжила:

— Думаю, что состряпать такой вещдок может только человек, хорошо знакомый со спецификой нашей работы. Я в тот вечер звонила ведущему следователю, коменданту и ее бывшему мужу. Никто не ответил. Никто не появился и на месте происшествия. Только им было известно, где я встречаюсь с Петром. Они прекрасно знали, кто там похоронен. Вы можете это проверить по распечатке телефонных звонков.

— То есть вы предъявляете обвинения местным следственным органам? Слабовато.

— Раз так, — Саша набрала воздуха в легкие, — просветите меня, пожалуйста, по поводу моего мотива. Профайлер прежде всего задает вопрос «почему», «как» и только потом «кто».

Мейер встал.

— Минуточку.

— Я никуда не собираюсь, — сыронизировала Саша и поправила волосы. Она мысленно пожалела о том, что у нее нет резинки, а быть похожей на увядшую русалку она не любила.

Он вернулся через минуту.

— О каких документах вы говорите? — спросил он, сев на свое место.

Саша рассмеялась.

— Это были копии. Оригиналы я передала надежному человеку. Полицейскому из Гданьска. Если он до сих пор не вышел на связь, то просто еще не получил их.

Мейер наклонился над столом и отчетливо прошептал:

— Все-таки объясните мне такую вещь. Я более или менее понял, зачем вы здесь появились, но до сих пор непонятно, почему вы не уехали. Зачем вмешиваться в чужие расследования? Какого черта позволять ломать себе кости?

Саша задумалась. Когда она ответила вопросом на вопрос, он как раз прикурил сигарету и протянул ей пачку. Она неохотно взяла красное Мальборо, зная, что сейчас у нее разболится горло.

— Вы когда-нибудь боялись?

Мейер кивнул.

— За себя или за близкого человека?

— Всякое бывало.

— Тогда вы должны знать, что у страха есть свой предел, и, когда он преодолевает эту границу, превращается в движущую силу.