Можно сослаться и на несколько других уголовных процессов, которые действительно потрясли в буквальном смысле всё российское общество. Отчёты о судебных процессах по делам жертвоприношения мултанских вотяков, Александра Тальма, братьев Скитских, Татьяны Золотовой были на первых полосах всех петербургских газет.
В деле по обвинению служащих Полтавской консистории Степана и Петра Скирских в убийстве секретаря этой консистории Комарова главную роль сыграли не следователи и судьи – для них было достаточно нескольких улик: пустой водочной бутылки, остатков московской колбасы и картуза, найденных недалеко от места предполагаемого преступления, – а журналистское расследование, проведённое корреспондентом газеты «Россия» Власом Дорошевичем. Дело рассматривается трижды, последний раз в Полтавском Особом Присутствии судебной палаты. Первый раз обвиняемые были оправданы и отпущены на свободу, затем снова арестованы. В Полтавском суде братьев защищает Н.П. Карабчевский – к тому моменту один из самых знаменитых адвокатов империи, которому удаётся убедить присяжных заседателей в невиновности Скирских.
Дело о жертвоприношении жителей села Старый Мултан Вятской губернии имело бы совсем другое завершение, если бы не активное вмешательство в него писателя и общественного деятеля В.Г. Короленко. В этом большом селе проживало около 100 человек, две трети из которых были удмуртами, которые, несмотря на православное вероисповедание, по-прежнему соблюдали различные древние обряды и обычаи. Местный священник хоть и поругивал прихожан за язычество, но понимал, что сделать ничего не может: люди привыкли так жить испокон веку. В мае 1892 года в окрестностях Мултана было обнаружено обезглавленное тело крестьянина. Вскрытие, проведённое только через месяц, показало, что у трупа отсутствуют некоторые внутренние органы – лёгкие и сердце, – а также из тела предварительно была взята кровь. Осмотр места происшествия местным урядником позволил обнаружить котомку с медицинской справкой на имя убитого крестьянина Казанской губернии Конона Матюнина, страдавшего падучей болезнью, а также то, что тело убитого перемещалось. Тому же уряднику местный житель Яков Конешин сообщил своё видение произошедшего как вероятного жертвоприношения своим богам язычниками-вотяками. Жуткая версия косвенно подтверждалась сохранением среди удмуртов обычаев жертвоприношения в священных местах, как правило, находившихся в лесу. Правда, в качестве священной жертвы всегда использовались животные или птицы. Однако следствие, которое проводилось под руководством прокурора Сарапульского окружного суда Н.И. Раевского и длилось 29 месяцев, поспешило принять как основную причину убийства священный ритуал, вызванный чередой различных несчастий: страшного голода, эпидемии чумы и холеры, мора скота. В декабре 1894 года в Малмыже состоялось первое судебное заседание. Защитником 10 крестьян, содержащихся под стражей, выступает присяжный поверенный М.И. Дрягин. Дело слушается с участием присяжных заседателей. Адвокат пытается обратить внимание суда и коллегии присяжных заседателей на многочисленные нестыковки в деле. Кое-что ему удаётся – присяжные оправдывают троих, остальные семь получают различные сроки сибирской каторги: четверо по 10 лет, двое по 8, и 80-летний Андрей Григорьев приговорен к ссылке на поселение. Жалобу адвоката рассматривает Уголовный кассационный департамент Сената. Заключение по жалобе даёт обер-прокурор А.Ф. Кони, который, конечно, и в этом случае не мог пройти мимо многочисленных процессуальных нарушений.
Общественное внимание к незавидной участи невиновных крестьян из российской глубинки привлёк В.Г. Короленко, чьи статьи практически ежедневно выходили с обзорами событий, происходивших в суде. Более того, он вместе со своими коллегами-журналистами составляет подробные стенограммы проходивших судебных дебатов. Сенат рассматривал это дело трижды (случай в кассационной практике исключительно редкий). Вместе с адвокатом М.И. Дрягиным в процесс вступает Николай Платонович Карабчевский. Кстати, в этом случае защитники, по просьбе В.Г. Короленко, отказываются от своего гонорара и работают pro bono. Осуждённые получают поддержку и от графа Л.Н. Толстого, который напишет в письме журналисту А.Н. Баранову, участвующему в освещении процесса:
Уже осенью 1895 года последовало оправдательное решение кассационной инстанции, а летом следующего года в Чульинском лесу случайно были обнаружены голова и часть шейных позвонков убитого Матюнина. Благодаря всё той же завидной активности и настойчивости В.Г. Короленко, который сумел привлечь в качестве эксперта профессора судебной медицины Ф.А. Патенко, было наконец-то установлено, что два русских крестьянина из деревни Анык – Тимофей Васюкин и Яков Конешин – умышленно убили Матюнина, чтобы обвинить вотяков в ритуальном жертвоприношении и завладеть их землёй (www.diletant.media.ru).
В 1866 году в журнале «Русский вестник» впервые опубликован роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» о судьбе студента Родиона Раскольникова, убившего старуху-процентщицу Алёну Ивановну во имя спасения своих близких. Детективное произведение, где впервые и, пожалуй, единственный раз в литературе развязка представлена читателю на первых его страницах, на столетия вперёд оказалось настольной книгой всех имеющих отношение к свершению правосудия – от следователей и прокуроров до судей. И надо было такому случиться, чтобы в центре провинциальной Пензы петербургская трагедия повторилась в деталях. Во время пожара в доме богатой вдовы генерала-лейтенанта П.Г. Болдырева обнаружены трупы со следами насильственной смерти его хозяйки и её горничной. Убийца нанёс своим жертвам множественные раны ножом, вынес все ценности и скрылся. Убитая генеральша имела репутацию женщины скаредной, в основном жившей на доходы от ростовщичества, да ещё получала что-то от сдачи флигеля семье неких Карповых. Под подозрение попадает её пасынок Александр Леопольдович Тальма – сын генерала П.Г. Болдырева, прижитый им вне брака, но впоследствии усыновлённый его вдовой. Чем дальше продвигается следствие, тем больше следователи смотрят на совершённое преступление глазами Фёдора Михайловича Достоевского. Они ориентируются только на показания Карповых, которые по какой-то причине пытаются убедить следствие в однозначной виновности Тальмы: отношения с мачехой плохие, ссоры постоянные, звучали угрозы, требовал денег и т. д. Дело слушается в Пензенском окружном суде. Адвокатами молодого человека на процессе выступает целая бригада опытных присяжных поверенных во главе с Самуилом Еремеевичем Кальмановичем.
Совсем скоро С.Е. Кальманович станет известен в Петербурге как защитник члена партии социалистов-революционеров Марии Школьник, обвиняемой в подстрекательстве к бунту и распространению нелегальной литературы, революционера Ивана Пьяных, террориста Александра Петрова.
Наличие большого количества адвокатов в процессе, как водится, сыграло дурную роль; несмотря на ораторский талант Кальмановича (а он у него, без сомнения, был), ему не удаётся убедить коллегию присяжных заседателей в невиновности своего клиента. Обвинение товарища прокурора окружного суда М.О. Громницкого, построенное исключительно на показаниях Карповых, было поддержано присяжными. За убийство своей матери А.Л. Тальма был осуждён к 15 годам каторги в Сибири. В судебном заседании Кальманович будет требовать от судьи отменить вердикт присяжных(!), что являлось довольно странным демаршем для такого опытного защитника. Несмотря на многочисленные статьи в центральных газетах, настаивавших на невиновности «пензенского Раскольникова», правда открылась только через четыре года. Некая Захарова, работавшая прислугой у супруги штабс-капитана Елены Билим, была задержана за кражу драгоценностей у своей хозяйки. При обыске у неё, помимо прочих украденных вещей, была обнаружена железнодорожная акция, ранее принадлежавшая Болдыревой, которую ей передал для продажи Александр Карпов, ранее выступавший на процессе об убийстве генеральши основным свидетелем. Арестованный Карпов даёт признательные показания. Однако после получения данных о невиновности А.Л. Тальмы в убийстве приговор в отношении него не отменён, и всё тот же Пензенский окружной суд приговаривает Карпова и его соучастников к каторге, но только за укрывательство преступления. В нарушение ст. 935 Устава уголовного судопроизводства прокуратура не обратилась в Уголовный кассационный департамент Правительствующего Сената с ходатайством о пересмотре приговора в отношении Тальма по вновь открывшимся обстоятельствам.
Очевидность невиновности осуждённого и судебных ошибок, допущенных на следствии и в процессе, всё-таки становится предметом обсуждения в Сенате. Однако сенаторы посчитали признание ошибок правосудия бóльшим злом, чем оправдание невинно осуждённого:
Дело о насилии и убийстве девицы Татьяны Золотовой также стало резонансным после вмешательства самых высокопоставленных чиновников империи. Начало ему положило открытое письмо, опубликованное в № 15 газеты «Санкт-Петербургские ведомости», подписанное псевдонимом Мечтатель и озаглавленное «Нельзя молчать…». Авторство его приписывали князю Михаилу Андроникову, но на последовавших допросах он от него категорически отказался. Тем не менее событиями в станице он заинтересовался и, так как был приписан к Министерству внутренних дел, обладал определёнными возможностями и некоторым влиянием. Князь слыл в столице человеком с неоднозначной репутацией, но в этом случае он проявил себя как принципиальный и деятельный чиновник. После поездки на Кубань он пришёл к однозначному мнению о том, что
Потомственная почётная гражданка, молдавско-подданная (так в метрике) 19-летняя Татьяна Ивановна Золотова, считавшаяся первой красавицей Екатеринодара, на свою беду познакомилась с судебным следователем станицы Тихорецкой Пусеппом, который, по слухам, начал её буквально преследовать. Он организовал её поездку в Царицын к сестре, а сам в компании с судьёй 3-го участка г. Симбирска Ф.Ф. Добровольским и старшим кандидатом на судебные должности при Бакинском окружном суде Безменовым возвращался к месту службы в том же поезде. Используя двух специально нанятых им проституток, следователю удалось подложить в личные вещи Золотовой шпагу и зонтик, принадлежавшие Добровольскому, стоимостью около 9 рублей, а после обвинить девушку в их краже. По приказу Пусеппа Золотова была арестована, при аресте также выяснилось, что у неё отсутствует паспорт. Жандармский наряд снял её с поезда в станице Тихорецкой и поместил в хуторское арестное помещение, где она и была изнасилована следователем и его подельниками. На следующий день судебный следователь Пусепп, руководствуясь п. 3 ст. 415, ст. 416, ст. 419–428 Устава уголовного судопроизводства, вынес постановление: для пресечения Татьяны Ивановны Золотовой способов уклоняться от следствия и суда потребовать от неё поручительство в сумме ста рублей и до представления такового содержать её в Екатеринодарской областной тюрьме. Дальнейшие события по своей дикости в то достаточно вегетарианское время не уступают репортажам сегодняшнего телеканала НТВ: в ежедневных истязаниях девушки, находившейся в сексуальном рабстве, принимают участие чиновники судебного ведомства, должностные лица станичного правления, тюремные надзиратели и казаки. Жених Золотовой – помощник машиниста Тихорецкой станции Кондаков, – пытавшийся освободить девушку из-под ареста под залог в 50 рублей, был помещён в эту же тюрьму под стражу товарищем прокурора Дубинским.
При этом нельзя забывать, что бесчинства происходят на территории, относящейся к Кубанскому казачьему войску, где в соответствии с Положением от 1870 года «Об общем управлении в казачьих войсках» существуют особые выборные органы управления:
– станичный сбор;
– станичный атаман;
– станичное правление;
– станичный суд.
То есть система управления регионом достаточно сложная, демократичная, полномочия широкие, и контроля за должностными лицами всех уровней практически нет. Станичные сходы и суды систематически превышали собственные полномочия и принимали большинство решений, опираясь не только (а точнее, не столько) на закон, но и на сложившиеся местные традиции и обычаи.
Задушенная в результате очередного акта насилия Золотова была незамедлительно объявлена официальными властями «тайной проституткой», покончившей жизнь самоубийством. Для верности насильники влили в рот умершей карболовую кислоту. О происшедшем составлен рапорт полицейского урядника Товченко от 6 мая 1902 года № 425 на имя судебного следователя 2-го участка Кавказского отдела. На вопрос следователя о том, каким образом отрава попала к арестованной, надзиратели отвечали: купила сама в аптеке, так как могла свободно выходить в город[86].
Участие в гнусном преступлении судебных чиновников и должностных лиц администрации, круговая порука и специфика местного судопроизводства способствовали тому, что на первом этапе само преступление, а также улики, изобличающие преступников, были либо скрыты, либо просто уничтожены. Смерть потерпевшей была оформлена как несчастный случай. Однако в паровозной мастерской на станции Тихорецкой активно работала революционная ячейка Социал-демократической партии. 18 февраля 1900 года, во время освящения здания предприятия, более 200 рабочих организовали массовые беспорядки из-за нежелания руководства мастерской поднять им зарплату. Волнения быстро переросли в бунт, в результате которого была разгромлена городская администрация, находившаяся в здании гостиницы Таратынова. Примечательно, что полиция и казаки категорически отказывались участвовать в подавлении беспорядков. Слухи о том, что Татьяна Золотова оказалась невинной жертвой жандармского насилия, были использованы руководителями революционного подполья как причина для новых выступлений. 1 мая 1902 года во время похорон Золотовой более 1000 рабочих участвуют в шествии, препятствуют её погребению без вскрытия тела, которое было проведено в присутствии её родителей прямо на кладбище (так было написано в сообщениях газет, но на самом деле вскрытие произведено после эксгумации останков значительно позже). «Подтверждение слухов врачами» привело к массовым беспорядкам в станице, разгрому правления завода и жестоким стычкам с вооружёнными казаками. Рабочие требуют выдать им преступников, которых угрожают зарыть в землю вместе с их жертвой. Гибель несчастной девушки максимально используется социал-демократами в пропагандистских целях, о событиях в Тихорецкой газета «Искра» публикует материалы и статьи в трёх выпусках, о них пишет В.И. Ленин.
Судебный следователь по особо важным делам при Санкт-Петербургском окружном суде Бурцов, спешно направленный из столицы для проведения расследования, допрашивает более 200 свидетелей, проводятся экспертизы; надзор за проведением следствия осуществляет прокурор Тифлисской судебной палаты С.Г. Ковалевский. Попытка возбудить дело по обвинению газеты «Санкт-Петербургские ведомости» в клевете заканчивается грандиозным скандалом, как выяснилось в редакции собраны неопровержимые доказательства совершения преступления чиновниками. В дело вовлечены начальник Кубанской области и наказной атаман Кубанского войска генерал от кавалерии Я. М. Малама вместе с главноначальствующим гражданской частью на Кавказе князем Г.С. Голицыным. В ходе следствия установлены аналогичные факты насилия над приезжими женщинами, имевшие место в соседних станицах Лабинская и Кавказская. Однако, министерства внутренних дел и юстиции, несмотря на собранные улики и показания свидетелей, решили «не марать мундира» и дело было «спущено на тормозах», поэтому никто из виновных к ответственности так привлечён не был. Судебный следователь Пусепп был переведен к новому месту службы на свою родину в Лифляндию. Не увенчались успехом и усилия князя Ухтомского – редактора «Санкт-Петербургских Ведомостей»: несмотря на общественную реакцию, дело было закрыто из-за невозможности продолжать расследование в связи со смертью Т.И. Золотовой. Само же судебное постановление о его прекращении представляет из себя абсолютную ложь: от начала и до конца.