Книги
Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права
На практике не признавалось за уважительную причину для расторжения церковного брака даже сумасшествие одного из супругов. К.П. Победоносцев утверждал, что
Хотя в решении гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената № 461 от 1868 года и № 799 1870 года специально указывалось, что, «принимая в соображение ст. 5 и ст. 37 т. Х ч. 1, по силе коих запрещаются и признаются недействительными браки с безумными и сумасшедшими, следует придти к заключению, что и при существовании брака, когда один из супругов лишился разсудка, дальнейшее их брачное сожительство может быть допущено лишь по выздоровлению больного супруга, и что в таком случае, когда немыслимо то брачное сожительство, которое имел в виду закон (ст. 103 и 106 т. Х ч. 1)».
Так что трагикомичная история супругов Гимер, как мы теперь понимаем, оказалось только верхушкой айсберга.
По мнению многих исследователей творчества Л.Н. Толстого, в пьесе «Живой труп» и в уголовном деле Гимеров сходства мало, да и сама драма оказалась явно выходящей за круг признанных литературных шедевров Льва Николаевича. Александра Львовна Толстая на вопрос о том, почему пьеса оказалась ненапечатанной, отвечала: «Лев Николаевич познакомился с действительными “героями” процесса, и “действительность” оказалась ниже ожиданий Толстого».
Несмотря на сложную судьбу своего создания, драма «Живой труп» была поставлена в Московском художественном и Александринском театрах уже после смерти Льва Николаевича Толстого. В МХТ пьесу ставили В.И. Немирович-Данченко и К.С. Станиславский, а заглавную роль Феди Протасова исполнял гениальный И.М. Москвин. В «Александринке» премьера «Живого трупа» состоялась буквально через неделю – 28 сентября 1911 года.
В соответствии с договорённостью, достигнутой между МХТ и издателем посмертных произведений писателя В.Г. Чертковым, вся драма была напечатана целиком в одном номере журнала «Русское слово», а затем Владимир Григорьевич включил её в первый том посмертного 3-томного издания 1911 года вместе с «Дьяволом», «Фальшивым купоном» и «После бала». Естественно, что, когда встал вопрос об авторском гонораре, наследники Толстого настояли на его выплате, что и было сделано.
Глава 4. Бог правду видит, да не скоро скажет
Для Льва Николаевича Толстого замена понятия «государственное право» на «право моральное» стала естественным результатом глубоких размышлений на тему о тотальной неспособности государства к справедливому суду. В своём философском трактате «Царствие божие внутри вас» он писал: «
В соответствии со смыслом высказанных великим писателем идей судебный процесс по резонансному уголовному делу «народницы» Веры Засулич является примером того, как карательная система правосудия неожиданно может стать либеральной, причём именно тогда, когда этого от неё никто не ожидает, и история эта прозвучит в России XXI века удивительно современно. Это дело важно для нас ещё и потому, что по своей сути оно является очевидным примером глумления общества над принципами и правилами уголовного суда, установленными законом, т. е. явления, особенно характерного для периодов неустойчивости любой государственной системы (аналогичный пример из сегодняшнего дня – уголовное дело о нарушении принципов применения силы полицейскими департамента полиции Миннеаполиса (США), что привело к смерти уголовника-рецидивиста Джорджа Флойда).
Итак, 24 декабря 1877 года обер-прокурор А.Ф. Кони[64] был назначен председателем Санкт-Петербургского окружного суда. Естественно, что по своей должности Анатолий Фёдорович был участником многих резонансных судебных процессов, кроме того он был определён председателем судебного состава на слушаниях по делу об обвинении дворянки В.И. Засулич в покушении на убийство петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова. Лев Толстой активно интересовался этим процессом, срочные новости о котором ему сообщал Н.Н. Страхов, работавший в качестве специального корреспондента журналов «Заря» и «Время» непосредственно в зале суда.
Дочь отставного капитана из обедневшего шляхетского рода Вера Ивановна Засулич считала себя профессиональной революционеркой. Несмотря на молодость, в её боевой биографии уже были неоднократные полицейские аресты как за участие в антиправительственных акциях, так и за активную деятельность в нелегальном кружке «Южные бунтари» в Киеве. Однажды вместе с сообщниками она даже попыталась поднять народное восстание, используя для организации крестьянских волнений подложные Высочайшие манифесты[65].
В этом случае действия зачинщиков беспорядков вполне могли были быть квалифицированы как относящиеся к главе III Уложения «О самовольном присвоении власти и составлении подложных указов или предписаний и других исходящих от правительства бумаг», а также к разделу IV Уложения о наказаниях «О преступлениях и поступках против порядка управления», который открывался главой «О сопротивлении распоряжениям правительства и неповиновении установленным от него властям» (ст. ст. 294–295, 298–299 – неисполнение предписаний власти и ст. ст. 296–297 – подстрекательство к противодействию или сопротивлению власти). Кстати, говоря о восстании против власти, следовало иметь в виду, что под действие ст. ст. 284–290 Уложения «восстания против верховной императорской власти» не попадали. Законом из этого понятия исключалась активность, направленная на свержение правительства, смену существующей формы правления, призывы к изменению порядка престолонаследия и т. д. Все эти уголовные преступления квалифицировались по другой статье – 271-й – и относились к понятию «бунт». Поэтому речь здесь должна была идти скорее о противодействии чиновникам, исполняющим свои должностные полномочия или распоряжения верховной власти. Впрочем, Уложение относило к восстанию против власти и «возмущение крестьян» (ст. 288).
Уже находясь на нелегальном положении, Засулич примкнула к боевому крылу подпольной организации «Земля и воля», за что была вновь арестована и около двух лет без суда содержалась в одиночных камерах Литовского замка и в Петропавловской крепости, после чего была сослана в Новгородскую губернию.
С апреля 1873 года в должности градоначальника Санкт-Петербурга Высочайшим распоряжением был утверждён генерал-адъютант свиты Ф.Ф. Трепов – один из достаточно близких к императору Николаю II сановников, имевший значительное влияние при дворе. Такая роль Фёдора Фёдоровича во многом объяснялась его юношеской дружбой с императором Александром II, а также слухами о том, что якобы он был внебрачным сыном Николая I. Тем не менее государь посчитал, что в такое смутное время опыт генерала, приобретённый им при подавлении Польских восстаний 1830–1831 и 1863–1864 годов, а также ранее во главе петербургской полиции, может быть востребован в столице в его новом качестве.
Летом 1877 года градоначальник, на самом деле очень мало походивший на тирана и «кровавого» опричника, получив доклад о том, что часть арестантов, осуждённых по делу, известному как «Хождение в народ» или «Процесс 193-х», отказываются соблюдать тюремный распорядок, решил лично проверить состояние дел в петербургском доме предварительного заключения. 13 июля Ф.Ф. Трепов во время инспекции «предвариловки» дважды встретился в его внутреннем дворе с ожидавшим этапа на Карийскую каторгу «народником» А.С. Боголюбовым (он же Архип Емельянов, осуждённый к 15 годам каторжных работ как один из организаторов молодёжной демонстрации 6 декабря 1876 года на площади у Казанского собора). Каторжанин во второй раз решил не снимать перед высокопоставленным чиновником шапку, хотя это было предписано тюремным уставом. Разгневанный Трепов крикнул ему: «Шапку долой!» и протянул руку, собираясь сбить её с головы арестанта. Наблюдавшие из зарешечённых окон за генералом сидельцы решили, что он ударил их товарища. С этого момента и начались беспорядки. Под возмущённые крики заключённых генерал был вынужден спешно ретироваться из СИЗО, но напоследок приказал высечь розгами (25 ударов) «политического» за нарушение им тюремного устава. Наказание осуждённого было осуществлено под непосредственным руководством полицмейстера Петербурга А.И. Дворжицкого, который таким образом решил проявить собственное служебное рвение, и вызвало справедливое возмущение всех без исключения заключенных, о чём не замедлила сообщить своим читателям популярная петербургская газета «Голос». На самом деле, понимая, что скандал с Богомоловым, вызвавший волну «народного гнева», просто так не прекратится, генерал-адъютант Трепов всячески оттягивал день экзекуции и искал способ, как ему самому отменить собственное распоряжение, чтобы хоть как-то выйти из тупиковой ситуации и при этом «сохранить лицо». Чиновник, абсолютно убеждённый в своей правоте, на всякий случай решил проконсультироваться в министерстве юстиции у вице-директора департамента А.Ф. Кони – ведущего специалиста в области уголовного права, – которого не застал на месте, затем проинформировал о происшествии министра юстиции графа Палена; тот одобрил твёрдость градоначальника. Фёдор Фёдорович всё-таки обращается к А.Ф. Кони с официальным письмом – тот, отвечая на него, вместо ожидаемых генералом товарищеских советов откровенно высказывает ему своё возмущение безобразным поступком. На своё довольно нелепое оправдание: «Боголюбов здоров и спокоен. Я ему послал чаю и сахару» Ф.Ф. Трепов получает от А.Ф. Кони в ответ: «Я не знаю, пил ли Боголюбов треповский чай и действительно ли он – студент университета – чувствовал себя хорошо после треповских розг, но достоверно то, что он через два года умер в госпитале центральной тюрьмы в Ново-Белгороде в состоянии мрачного помешательства». Как связаны два эти события, сказать трудно, но точно известно, что революционера вместо положенных 25 ударов розгами избили до полусмерти.
Буквально через несколько дней, 5 февраля 1878 года, Вера Засулич, вооружившись достаточно мощным и компактным шестизарядным револьвером типа «Бульдог», пришла на приём к петербургскому градоначальнику в здание Управления петербургского градоначальства на улице Гороховой 2/6, представившись в присутствии как Елизавета Козлова. Молодая женщина, одетая по одним показаниям – в чёрную накидку без рукавов (тальму), по другим – в серую шаль, накинутую поверх серого же пальто, ничем не привлекла внимания майора Курнеева, находившегося в приёмной губернатора вместе с другими посетителями. Во время обхода просителей Ф.Ф. Треповым Вера Ивановна, стоявшая к нему первой, обратилась с ходатайством о выдаче ей удостоверения о благовидном поведении, так как она ищет место гувернантки. Вручив прошение, революционерка выхватила револьвер и выстрелила в генерала практически в упор, после чего, отбросив оружие в сторону, осталась на месте, даже не пытаясь скрыться с места преступления.
Следствием по уголовному делу о покушении на высокопоставленного чиновника было установлено, что решение об убийстве петербургского градоначальника обвиняемая приняла самостоятельно после того, как её товарищи-боевики приговорили генерала к смерти за нарушение им Высочайшего указа от 17 апреля 1863 года о запрете телесных наказаний (как известно, они ещё оставались как мера наказания, но только для рецидивистов-каторжников). Звучит странно: революционеры приговаривают царского губернатора к смерти за невыполнение им царского указа?!
В день неудачного покушения тяжело раненного генерала посещает император Александр II, и тут Фёдор Фёдорович совершает непростительную для чиновника такого ранга ошибку: в ответ на сочувствие государя губернатор говорит ему: «Эта пуля, быть может, предназначалась вам, Ваше Величество, и я счастлив, что принял её за вас». Вторая часть фразы прозвучала очень хорошо, первая, как говорили в таких случаях на императорском флоте, – гаф! Тут ещё и коллеги подсуетились… Император через одного из своих адъютантов попросил передать тяжелораненому, что лично позаботится о его семье, на что дежурный генерал заметил, что градоначальник так богат, что может позаботиться о своих близких сам. Что тут говорить – эффектно «слили» губернатора! Дальше дело подхватили революционеры, распространяя по столице комментарии типа «Так и надо старому вору!». Столичные полицейские теперь не называли своего начальника иначе, как «Федька». Ситуация выглядит вполне современно – так, как будто какой-нибудь мерзавец во время пандемии выложил фото губернаторской дочери на Мальдивах с папой на заднем плане в Telegram. Да и реакция на предстоящий суд тоже была соответствующая – Трепов ездил по городу и рассказывал в различных кабинетах, что высек Боголюбова по приказу министра юстиции Палена и что будет очень рад, если Веру Ивановну оправдают.