– Калли, что за чушь ты несешь? – раздраженно спросил он. – Неужели я всего за день превратился из демона в ангела? Должен признаться, ни та ни другая роль не по мне.

– Я никогда не считала тебя демоном, – сообщила она, глядя на его красиво очерченное ухо; она понимала, что не время вспоминать, как она исследовала каждую клеточку его тела… В то время они оба еще не знали, что такое сдержанность.

– Мне кажется, все было несколько иначе, – возразил он, мрачнея. Наверное, вспомнил самые черные дни после того, как она потеряла ребенка. Ужасные дни, когда она плакала и хотела одного: чтобы ее оставили в покое.

Калли показалось, что в библиотеке заметно потемнело. Потом его глаза потеплели, наполнились любопытством, и она густо покраснела. Они говорили о серьезных, важных вещах. Ее сознание было заполнено воспоминаниями о том, как она когда-то любила его… А что она чувствует сейчас?

– Я повела себя как дура. – Она пожала плечами, признавая, что глупость – не слишком веское оправдание для отказа от любви.

– А мне следовало проявить больше терпения, больше понимания – ведь ты столько пережила. Тебе было так плохо, что я не знал, Калли, как все исправить. И чем сильнее я старался, тем хуже тебе становилось.

– А я больно тебя ранила, да? Гидеон, мне так жаль… иногда не хватает слов, чтобы выразить все, что чувствуешь… Достаточно сказать, что сейчас мне кажется: я не могла подпускать тебя к себе, потому что мое горе было слишком велико, чтобы им делиться. Кажется, я уже говорила, что вела себя неразумно?

– Конечно, ты вела себя неразумно. В такое время по-другому, наверное, и невозможно. Сегодняшний визит леди Флетт снова напомнил тебе Уиллоуби-Мэнор? Ты поэтому смотришь на меня так, словно у меня выросли две головы? Я знаю, что не должен был сегодня бросать тебя, но даже я не ожидал, что твоя тетка пришлет сюда свою ведьминскую помощницу, чтобы та снова нас поссорила!

– Нет, она никого не посылала, и в последний раз ты не бросал меня. Я сама велела тебе уходить, Гидеон. Если ты снова начнешь обвинять в произошедшем себя, мы никогда не сумеем преодолеть то, что я тебе сделала много лет назад.

– Отлично, сколько прикажешь взять на себя вины? – спросил он с шутливым вызовом, который разбудил в ней что-то радостное и молодое – Калли не думала, что в ней еще сохранились такие качества, пока в ее жизнь не вернулся Гидеон. – Столько? – Он развел руки в стороны, как будто, если бы мог, обнял бы ими полмиpa. – Столько? – Он развел в стороны большой и указательный пальцы. – Совсем нисколько?

– Идиот. – Калли невольно рассмеялась, когда он напустил на себя обиженный вид и стал неотразимым.

– Скажи, скажи, женушка, – шутливо настаивал он, но в его глазах появилась надежда, а на губах – улыбка. Если сейчас они договорятся, может быть, для них еще не все потеряно?

– Ах, Гидеон, как я ошибалась! – выпалила она наконец.

– В чем? – осторожно спросил он.

– Во всем, что сейчас приходит мне в голову. Сегодня Сесили призналась, что в то утро она солгала, а подучила ее моя тетка.

– Знаю, – серьезно ответил он, поскольку раскусил их гораздо раньше. – Меня это не удивляет, милая.

– Как ты можешь называть меня «милой», когда я повела себя как полная идиотка?! Как можешь ты спокойно стоять и смотреть на меня, словно между нами ничего не изменилось?

– А ничего и не изменилось, верно? Я всегда знал, что не притронусь к этой маленькой фурии, даже если мы с ней останемся двумя последними людьми на земле, так что ее признание далеко не новость для меня!

Калли с трудом заставила себя посмотреть ему в лицо. Почему он не отворачивается от нее с отвращением?

– Я должна была тебе верить!