– И детишкам тут хорошо. Продукты свои, натуральные!

– Да всем хорошо! Земля родит, в лесу грибы каждый год ковром!

– Тыщу лет ищи, не найдешь такого места! Да, Алена Ивановна?

Под взглядами соседа и тети Маши становится ясно, что молчать нельзя, а говорить надо очень обдуманно. Особенно с учетом того факта, что у Маши наша семья покупает яйца и козье молоко.

Некоторое время я пытаюсь сообразить, что еще хорошего есть в нашей деревне. Как назло, кроме медведки устрашающих размеров, в голову ничего не приходит. «А медведка у нас какая… Соловьев жрет!»

Пауза затягивается. Тетя Маша и сосед мрачнеют.

– Героям еще памятник стоит, – мямлю я, чтобы сказать хоть что-нибудь. – За победу. В Великой Отечественной войне.

Все, думаю, конец молоку. Придется возить из Павлово.

– Вот именно! – удовлетворенно говорит тетя Маша и похлопывает меня по плечу. – Это значит, люди-то у нас какие? Героические!

– Землю родную отстояли, – твердо говорит сосед.

– Соловьев, – слабо говорю я.

Потрясенные дачники пылко кивают.

– Да если хотите знать, – горячо говорит тетя Маша, – восемь миллионов – это ж тьфу! Ну купили бы люди в Горьком квартиру на эти деньги. Разве свой дом не лучше?

И дачники, пять минут назад высмеивавшие нашу деревеньку, от всей души соглашаются, что лучше, несомненно, лучше.

– Надо Зелениным рассказать, – говорят друг другу. – Они как раз искали.

Думаю я, что в итоге мои дорогие односельчане так и продадут эту избенку. Поторгуются, скинут немного – и продадут.

Потому что вы же понимаете: над домом за восемь миллионов можно смеяться от силы пару месяцев. А над теми, кто его купит, – всю жизнь.

Кролики

Однажды, давно, дедушка сколотил восемь клеток и объявил, что мы станем разводить кролей.

– А забивать их кто будет? – сразу же спросила я.