Не вернулись с войны и два брата Павла Власьевича — Петр Власьевич, 1915 г. рожд. (отмеченный как б/п) и Иван Власьевич, которого вообще нет в книге памяти. Нет в ней также Новиковых Павла Степановича (1923–1942 гг.), Василия Ильича (1922–1941 гг.), Михаила Никифоровича (1920–1941 гг.), Николая Гавриловича (1904–1941 гг.), сына «кулака» Гаврила Михайловича, пчеловода.

Заключает список потерь Новиковых Семен Иванович (1908–1944 гг.), пропавший и не известивший супругу Елену Максимовну и детей Игоря, Семена и Елену. Они и мыкались на моих глазах в беспросветной бедности, не получая никакой помощи от «советского» государства. По-разному, но поднялись Семеновичи и Семеновна. И без государства. Но в деревне их нет и никогда не будет.

В мартирологе значатся три брата Новоселовы Павел (1911–1942 гг.), Григорий (1908-?) и Василий (1916-?) Феоктистовичи, жившие как мне сказали в верхнем конце. Родители у них были уже старые, а семьи их из деревни быстро уехали. Если Павел включен в книгу памяти как «б/п», то ни Григория, ни Василия в ней вообще нет.

К сожалению, не знаю подробностей о Панихиных Дмитрии Николаевиче, 1910 г. рожд.), погибшего в бою в 1942 г., и Василии Федоровиче (1912-?), не включенного в книгу памяти… Жителями включен в деревенский мартиролог Побединский Валентин Николаевич, 1915 г. рожд., учитель Вынурской начальной школы, но в книге памяти его нет.

Татауров Андрей Васильевич (1907–1941) помечен в книге памяти как «б/п», жил за рекой.

Татауров Евгений Михайлович (1898-?) включен в мартиролог жителями, он брат Татаурова Кондрата Михайловича, жившего напротив клуба и умершего где-то в конце войны, а вдова Евгения Михайловна — Настя Ениха жила рядом и долго еще.

Христолюбов Сергей Дмитриевич жил в верхнем конце деревни (1895–1942), пропал 47-летним без вести и не оставил в деревне такой прекрасной фамилии.

Шатов Иван Зотеевич (1911–1942 гг.) погиб в плену, сын самого успешного в деревне рыбака.

Шатов Иван Парамонович (1902–1943 гг.) умер «подкулачник» от болезни в Волгоградской области, оставив сиротами трех прекрасных дочек, о которых я уже писал.

Таким образом, гибли в войне одинаково крестьяне из всех «классовых» прослоек: и бедняки, и середняки, и подкулачники, и оставшиеся до войны живыми «кулаки», и единоличники, и колхозники. Война уравняла их в праве на гибель.

Цифры по годам рождения погибших таковы. Погибло, рожденных в 1892 г. (непризывной), — 1, 1895 г. — 1, 1896 г. — 0, 1897 г. — 1, 1898 г. — 3, 1899 г. — 2, 1900 г. — 0, 1901 г. — 1, 1902 г. — 2, 1903 г. — 0, 1904 г. — 3, 1905 г. — 3, 1906 г. — 1, 1907 г. — 4, 1908 г. — 5, 1909 г. — 2, 1910 г. — 6, 1911 г. — 7, 1912 г. — 3, 1913 г. — 1, 1914 г. — 7, 1915 г., — 3, 1916 г. — 2, 1917 г. — 1, 1918 г. — 4, 1919 г. — 0, 1920 г. — 3, 1921 г. — 2, 1922 г. — 6, 1923 г. — 5, 1924 г. — 1, 1925 г. — 4. В последний призывной год на войну — 1926 г. рождения. Из деревни было призвано более десяти парней — урожайный был год — год НЭПа! К счастью, все они служили на дальнем Востоке. Сидели два года в окопах против японцев, страшно изголодавшиеся, но все остались живыми.

Рожденные в 1892–1903 гг. были основными жертвами 1й мировой войны, революции и гражданской войны. В Великой Отечественной войне (ВОВ) их погибло лишь 11 человек, все, что оставались… Очень много погибших родилось в 1910, 1911, 1914, 1922 и 1923 гг. — (6+7+7+6+5) = 31 человек. На 1 благоприятный год в среднем в деревне приходилось 10 рождений (≈650:65≈10), из них мальчиков 5–6. Отсюда следует, что в эти годы были вырублены все рожденные мужчины.

Из 60 павших в ВОВ жителей моей деревни с обозначенной датой гибели за полугодие 1941 г. погибло 15, в 1942 г. — 26, 1943 г. — 13, 1944 г. — 5 и в 1945 г. — 1. Но 24 человека из павших в ВОВ — неизвестные жертвы неизвестного года! О них знают лишь родные и жители деревни. По всей видимости, эти 24 человека погибли в 1941–1942 гг., когда учетчики убегали на Восток раньше сражавшихся. Но возможно, и погибли позже в сталинских лагерях, из которых вести не исходили и не публиковались.

Итак, из 84 призванных государством на фронт ВОВ и не вернувших их живыми в деревню, семье, в официальную книгу памяти, составленную в 70–80 гг., вошло только 55. В этом списке 15 погибло в бою, 7умерло в госпиталях, а 32человек лицемерно обозначены «пропавшими без вести» — то есть 57 %, 1 чел. умер в плену.

Приведу мои логические расчеты. 55погибших нашей деревни — это когда в стране насчитали 27 млн. человек, погибших в ВОВ. Если считать только погибших в бою (15) — то соответствующая цифра по строке будет 7,5 млн. человек. Вот, по сталинской логике и были только эти потери, о которых он упомянул, после войны, немного и их снизив (до 5 млн. человек).

Понимаю, что учетчики 70–80 гг. ушли, но недалеко еще по человечности от сталинских, что ведомственный интерес военкоматов (это они проводили учет жертв войны) — не завышать потери (иначе как можно говорить о доблести военачальников), можно предположить, что военные людские потери занижены (84:55=1,5) в 1,5 раза., составляя, наверное, не 27 — а 40 млн человек. И это без потерь гражданского населения оккупированных гитлеровцами территорий, умерших в результате тифа и других болезней, распространенных из-за лишений военных лет.

Призвав на ВОВ, государство, по данным книги памяти, не вернуло в семьи домой обратно в Куглануре-55, в Устье — 52, в Черном озере — 8 человек. В целом по Тужинскому району было взято государством на фронт 10000 бойцов. В книгу памяти внесены 4205 человек Из 27 млн человек официальных потерь страны по данным учета в 70–80 гг. — более 250 тыс. человек — жители Кировской области, не знавшей оккупации. Многие погибшие воины не вошли в книгу памяти, так как в начале войны не было своевременного учета.

По воспоминаниям бывшего порученца маршала И.Конева (нашего земляка) С.Кашурко, на совещании комсостава в декабре 1940 г. Конев сказал: «Тов. Сталин, у нас нет похоронных команд в полках на случай войны». Повисла гробовая тишина. Сталин заключил: «Зачем, наша доблестная Красная армия разгромит врага на его территории могучим ударом!»

Введенные незадолго до начала войны медальоны практически не дошли до частей, а в 1942 г. были отменены из соображений шпиономании.

Захоронение погибших воинов в 1946 г. было возложено на разоренные местные органы власти. Перезахоронение было исполнено в отведенный трехмесячный срок: снесены фанерные обелиски и могильные холмики, а взамен поставлены помпезные, нередко на пустых местах мемориалы.