Аналогично приобретали рабочие навыки девочки, только с четким уклоном на женские дела. Прясть, ткать, шить, вязать, готовить пищу и т. д. — быть будущей хозяйкой дома, матерью, женой. При этом жестко сохранялись и передавались семейные, деревенские, вятские и национальные традиции, склонность к ремеслу и промыслам. В деревне веками были потомственные династии пимокатов, портных, сапожников, рыбаков, охотников и т. д.
Таким образом, суть деревенского, крестьянского трудового воспитания — приучать родившегося человека чуть ли не с 5 лет трудиться, уметь жить самостоятельно, делать все, что умеют его родители, окружающие его люди. Иначе жизни не будет. В этом — конкретное проявление крестьянской философии: смысл жизни — в ее продолжении.
Эта трудовая учеба и трудовое воспитание происходило в семье, не считалось обязанностью государства как машины управления, не перекладывалось на госорганы, всякие Роно, ПТУ, тем более детские дома.
Вот так из века в век и сохранялась цепочка деревенской крестьянской жизни. Когда же крестьянский труд (как в комсоветское время) стал бесплатным и не обеспечивал жизнь, он превратился в бессмысленность, эта цепочка закономерно оборвалась, и исчезла связь времен.
Этот тысячелетний опыт организации жизни в значительной степени, особенно в городах, утрачен. Вместо того чтобы научиться делать то, что делают родители, вообще уметь трудиться и организовывать жизнь, городские дети ищут свое место в жизни… иногда до смерти! Перекладывание же воспитания с родителей, с семьи на бюрократические структуры чревато трагическими последствиями, масштабы которых трудно представить.
Признавая важность обучения детей к своему труду, крестьяне уважительно относились и к учебе детей к другим, более «высоким» занятиям по общечеловеческой культуре. Особенно, если их дети обладали соответствующими способностями к музыке, искусству, технике, науке и т. д. Поэтому так называемая некультурность крестьян, из-за которой им так долго не давали у нас свободу, вызвана не крестьянскими особенностями, а нежеланием властной элиты просвещать крестьян. Такой (!) элите легче управлять ими.
Даже после того, как крестьян стали просвещать понемногу с конца XIX века, принципы крестьянского воспитания не изменились. К тому же, учили лишь зимой, не больше двух зим, в школах, непосредственно в деревнях построенных земствами. Это начальное образование (при мне уже четырехклассное) было с практическим уклоном: хорошо читать, писать и считать, составлять письма и деловые бумаги (акты, протоколы, справки и т. п.). В селах — центрах волостей и церковных приходов (у нас село Пачи) были церковно-приходские школы. Дальнейшее обучение (семинарии, а в начале советского времени — семилетки) — лишь в уездных центрах (у нас — г. Яранск). Лишь в конце 30 годов XX века на базе церковно-приходских школ в центрах волостей были организованы семилетки, а десятилетки — во вновь организованных районных центрах (у нас в селе Тужа).
Окончившие до 30х годов семилетку считались у нас образованными людьми. Их было очень мало — ну-ка поучись за 45 км от дома без путей сообщения. Перед войной и в послевоенное десятилетие, чтоб быть образованным, надо было закончить десятилетку или техникум. Тоже не близко. До села Тужи 25 км. А ближайшие техникумы были только в больших уездных центрах: в Яранске — медицинский и учительский, в Советске (б. Кукарка — родина Н.И.Рыкова, В.М.Молотова) — лесотехнический.
В этих условиях, чтоб стать образованными, крестьянским детям нужно было преодолеть громадные препятствия. При этом летом они были обязаны работать в колхозном поле от зари до зари и им было не до книжек. Начиная с 5 класса надо было уходить со своей «провизией» на неделю или больше за 8-25-45 км, жить «в людях», снимая угол. Это хорошо описано В. Распутиным в рассказе «Урок французского» и показано в кинофильме. Мне, ходившему в 8 и 9 классы в Тужу за 25 км, жившему в людях с 14 лет, вспоминать даже об этом не хочется. Хорошо, когда все это в прошлом.
Сильнейшее влияние на нравственное воспитание подрастающих поколений крестьянства, на нравственный климат в деревне вообще в царские годы оказывала религия, в нашем случае православная церковь. И это несмотря на ее унижение и не соответствующее ее статусу положение в иерархии царской власти России. Короче говоря, я убежден, что религия как мировоззрение, философия во всех своих формах — родоплеменной, этнической, национальной, мировых (иудаизм, христианство, буддизм, ислам) и церкви как человеческие организации или учреждения, основанные на религиозном мировоззрении — только они поддерживают мораль в человеческом обществе. Наука решает свои задачи по изучению природы и человека — ее влияние на мораль опосредована и не является главным направлением. Культура, хотя и работающая на этом поле, но все более скатывается в сторону развлечения, а сейчас — в бизнес досуга.
Религия как мировоззрение, основанное на вере в существование Бога — Творца — Абсолютного Разума — Духовного Начала всего сущего присуща крестьянству как изначальной части этноса. (Я убежден, правильнее говорить и считать «на признании» после глубокого осмысления действительности. Слова «на вере» — , по- моему, исходят от атеистов для унижения религиозных людей и от работников культа, избирающих легкий путь подчинения паствы). Религия помогала крестьянину выживать в этом грозном, непредсказуемом мире. Она давала ему смысл и цель жизни, привила ему уважение к законам природы, необходимости приспособления к ней. Ну, скажите, к кому еще можно в этом мире обратиться совестливому человеку за милостью, как не к Богу! Кто, как не Бог, останавливает совестливого человека от грехопадения! Кто, как не Бог, наказывает бандитского склада людей за их зверства! Вы не задумывались, почему от Ленина и Гитлера не осталось детей?
И все народы за всю историю человечества обращались к Богу. Нет народа без религии. Отсюда и обратное: нет будущего у народа, отринувшего религию.
Вот почему в крестьянской среде прочно утвердились религиозные заповеди (почитай отца и мать, не убивай, не укради, не прелюбодействуй, не лги и т. д.) христианской философии терпения и милосердия. Они вполне соответствовали крестьянскому укладу жизни. Церковь благословляла домовитость, трудолюбие, умеренность в материальных потребностях, мир в семье.
Очень жаль, что у нас церковь подчинялась и подчиняется светской власти, привыкла быть несамостоятельной. А жаль… очень жаль…
Однако крестьянская жизнь учила и к самостоятельности. Крестьянин знал, что без труда не поймаешь и рыбку из пруда. На Бога надейся, но сам не плошай!
В годы войны комсоветы вынуждены были дать волю людям молиться Богу, выражать гласно свои религиозные чувства. Но церкви были или разрушены, или использовались не по назначению. Люди молились дома, а все серьезные религиозные отправления (крещение, отпевание) выполняла в нашей деревне бывшая (спасшаяся) монахиня Паша в домах по приглашению.
Моя мама была очень религиозной (двоюродная сестра Зиновья была монахиней, брат ее отца — священником Пачинской церкви). Она с соседками в зимние дни читали в слух Евангелие и одновременно пряли. Сама она молилась неистово утром и особенно вечером. Ведь четыре ее сына были на фронте. Меня наставляла молиться и читать религиозные книги: ветхий и новый заветы, жития святых. И все четыре сына израненные, но живыми вернулись с войны. Она приговаривала, что Бог смилостивился, услышав ее молитвы.
Помогло, наверное, и то, что они получили образование и стали офицерами. Вероятность гибели уменьшилась. Сколько помню, она твердила: «Лень, учись, учись». Она, конечно, не Ленина повторяла (его она не знала и знать не хотела). Это ее вывод, найденный всей жизнью и жизнью предков. Эту тропу к учению пробил первым старший брат Михаил, наверное, самый способный из нас. Но, увы, из-за большевизации образования в молодости был активным атеистом, сбрасывая крест с церкви и т. д. …
Еще один завет, который мама вбивала просто в меня, до сих пор поражает своим, глубоким смыслом: не связывайся с плохими людьми! Это же диалектическое развитие, осмысление христианских заповедей. Вроде же «возлюби ближнего», а ведь, с другой стороны, из молитвы «Отче наш»: …да избави нас от лукавого». Уже взрослым я только постиг смысл ее завета: ближними твоими не должны быть «лукавые». Ну, а если от них никуда не денешься, оставайся обязательно самостоятельным, не поддавайся их влиянию ни за какие посулы, несмотря ни на какие благообразные доводы и уговоры. Правда, вся сложность состоит в том, что диаволы-то лукавые, они добродетельной маской прикрыты. Особенно в городе, когда не знаешь истории человека, его дела, его происхождение. Поэтому не торопись, присмотрись, посоветуйся. Не руби с плеча. Не обольщайся своим умом. Не отключай его никогда. Особенно в дни радости, в периоды эйфории — самые опасные дни.
В деревне, конечно, в этом отношении было проще. Люди на виду в течение многих поколений. И что бы ни говорили, а основа личности — в его геноме, в наследственности. А уж большевистские лозунги о перевоспитании — сплошной идеализм. Это не значит, что надо уничтожать плохих людей, у которых воровство, грабительство, бандитство, предательство, как говорится, в крови. Каждый должен искать и занимать свою нишу. Пусть работает, пусть живет. Просто общество не должно допускать вора к материальным ценностям, бандита — к оружию, дурака и жестокого — к управлению, предателя не брать в разведку и т. д. Просто не питать иллюзий (вот что нас губит), а соображать, соблюдать правила, кровью и потом найденные нашими предками. Я сложил присказку: «Беда не в том, что есть плохие люди. Они были, есть и будут. Беда, когда общество дает им волю».