Как я уже знал, генерал-капитанство Чили действительно является частью вице-королевства Перу. Но, как оказалось, лишь формально, на самом деле оно практически независимо, ведь ее генерал-капитана назначают в Мадриде, а не в Лиме. Ценно оно тем, что в Чили весьма плодородная почва, и на ней хорошо растет пшеница, которую продают на перуанском рынке, причем весьма дешево. Но населения в Новой Экстремадуре – так иногда именуют Чили – маловато, и оно беднее, чем в Перу или даже в Новой Испании. Серебро и золото там есть, но все известные на данный момент месторождения либо выработаны, либо находятся на территориях, захваченных – или, скорее, освобожденных – индейцами в ходе Арауканской войны.

Отношения между Лимой и Сантьяго и ранее были весьма прохладными, но три с половиной года назад, когда в Лиме вице-королем назначили Луиса де Веласко-и-Кастилья-и-Мендоса, графа де Сантьяго, маркиза де Салинас, они и вовсе испортились. По словам Эсмеральды, граф де Монтерос, отец Марии, неоднократно рассказывал о том, что маркиз писал доносы в Мадрид на каждого чилийского генерал-капитана. Прежнего – Педро де Вискарра – сняли в прошлом году, но новый – Франсиско де Киньонес – пришелся ему по душе еще меньше, и сейчас маркиз активно копает уже под него.

Еще оказалось, что в Чили уже больше года идет так называемая Арауканская война с индейцами мапуче, живущими с южной стороны реки Биобио – и что все испанские поселения к югу от реки, по рассказам графа, уже уничтожены индейцами либо вскоре будут захвачены. После «разгрома при Куралабе», войск в Чили осталось с гулькин нос, даже с учётом ополчения. Единственной территорией под испанским контролем по ту сторону реки является остров Чилоэ, в восьмистах километрах южнее, где жили уже не мапуче, а миролюбивые уиличе.

Мария рассказала и про графа Вальдивию, дядю Марии – он был фаворитом генерал-капитана Оньеса де Лойолы, а при Вискарре впал в немилость и был послан на войну с мапуче, где был ранен, потерял руку и, согласно последнему письму, полученному Марией полгода назад, вернулся в Консепсьон. Неизвестно, где он сегодня и жив ли он вообще – он вдовец, и дети его давно уже не живут в Консепсьон – сын в Сантьяго, а дочь и вовсе вышла замуж за герцога из материковой Испании и уехала туда два года назад. Эсмеральда сказала, что они с самого начала знали, что, возможно, никого у них в Чили не осталось, и они не знают, что в таком случае делать.

Услышав это, я посмотрел на неё и сказал:

– Эсмеральда, принимайте российское подданство и идите с нами в Европу.

– Да я боюсь, что ее могут либо послать обратно в Перу, либо не выпустить из Консепсьон. А вот если бы она была уже замужем на момент появления там…

– И что ты хочешь этим сказать?

– Да ничего. Кроме того, что ей очень уж твой родственник понравился. А она, похоже, ему. И чего ждать-то? Мария очень славная девушка.

– Не бойся, Ваня тоже мужик хороший. Но не рановато ли?

Но Эсмеральда как в воду глядела. За обедом Ваня объявил:

– Господа, ваше внимание! Все приглашаются на венчание графини Марии де Монтерос и вашего покорного слуги. Венчание произойдет на Невском острове через три дня, торжественное пиршество – там же и на «Победе». Отец Никодим указал, что хоть сейчас и пост, но, так как участвующие в экспедиции освобождены от поста отцом Николаем, он согласен нас обвенчать, за что ему огромное спасибо.

На следующее утро, отец Никодим отслужил литургию, на которой впервые в православной церкви причастились рабы божии Мария и Есфирь (такое православное имя дали Эсмеральде). А двадцать седьмого ноября на горизонте появилась земля – гористый остров, который в нашей истории именовался островом Робинзона Крузо, а в этой стал островом Невским.

Ваня попросил меня быть шафером, поэтому утром двадцать восьмого ноября, после литургии, которую отец Никодим отслужил под открытым небом на острове, произошло первое за этот поход венчание. Картинка была весьма интересной – Ваня в парадной белой военной форме, некогда американской, но с русско-американской символикой, и Мария в разноцветном платье с индейской вышивкой, сшитом Эсмеральдой из тканей с «Провидения». И все это на фоне зеленых гор и зеленого же моря.

Потом, по благословению отца Никодима, Эсмеральда воспроизвела некоторые из перуанских обрядов – те из них, которые не противоречили христианству. Так, например, она взяла кувшинчик с красным вином и вылила его по кругу вокруг новобрачных, после чего налила им на руки ароматного масла из другого сосуда, которое они, следуя ее инструкциям, втерли друг другу в кожу. Затем она вручила каждому из них по вышитой салфетке, в которой были кукуруза, бобы, зерна. По её распоряжению, каждый из них подарил свою салфетку супругу. В конце церемонии, девушки осыпали их лепестками цветов. И мы отправились на приготовленный у моря банкет.

Как шаферу, мне пришлось произнести первый тост. Когда-то давно я стал членом Toastmasters – организации, посвященной риторике, и весьма преуспел в ней. А вот тост дался мне с огромным трудом – но, тем не менее, был встречен благосклонно, и веселье началось. Помню еще, как я танцевал то с невестой, то с Эсмеральдой, то с Ренатой, то с другими девушками. По ещё одной перуанской традиции, супруги неожиданно исчезли в неизвестном направлении, что не остановило прочих гостей – веселье продолжалось и после полуночи, при свете факелов.

Ночью я каким-то образом добрался на ощупь до своей каюты, где меня на койке ждала прекрасная девушка.

– Лизонька, – сказал я, ибо после немалого количества шампанского и других напитков был уверен, что это именно она.

Проснулся я поздно – все равно следующий день был объявлен днем отдыха. Рядом со мной никого не было, но в воздухе вновь витал неуловимый медвяный запах неизвестных мне цветов.