– Святая Инквизиция проверяла нас в Санта-Лусии в Новой Испании и не нашла ничего предосудительного. Мы такие же христиане, как и вы, только православные.
– А что это такое?
– Мы были одной церковью до одиннадцатого века, но мы не захотели, чтобы епископ Римский стал управлять всеми нами.
– Если Святая Инквизиция вас проверяла, то, конечно, бояться нечего.
В тот вечер, мы устроили торжественный ужин в честь девушек. За нашим столом, кроме почетных гостей, сидели Ваня, Рената, Саша Ахтырцев, Местли, Миша Сергеев, и я. Их очень удивило, что Рената – главный врач, они никогда не слышали, чтобы женщины занимали столь высокие посты. А у Вани с Марией началась длинная беседа, ведь Ваня очень неплохо, как оказалось, говорил по-испански.
Мы, понятно, все вспомнили о неотложных делах и покинули двух голубков, только Эсмеральда спросила у хозяйки, нужно ли ее присутствие, Мария, зардевшись, сказала, что нет, и я предложил показать прекрасной индианке корабль.
По дороге я спросил у девушки, откуда она родом. Оказалось, что ее прадед был инком из Куско, офицером императорской армии. Он состоял в свите императора Атауальпы, и его убили испанцы вместе с его сюзереном в 1532 году. Его жену и сына обратили в рабство, и с тех пор семья принадлежала графам де Монтерос. Но новые хозяева, отметив сообразительность подростка, назначили его помощником управляющего на одном из их новых поместий, и с тех пор её семья была приближена к графу. Сама Эсмеральда с двенадцати лет стала личной служанкой Марии, старшей дочери графа, и очень быстро эти отношения переросли в тесную дружбу. Именно Эсмеральда договорилась с капитаном «Провиденсии» – жаль, что он оказался такой сволочью…
Девушка была весьма красива своеобразной, местной красотой – овальное бронзовое лицо, худощавое, сильное тело, шелковистая кожа, длинные чёрные волосы, от которых удивительно хорошо пахло – какими-то цветами, которые девушки-инки втирали в волосы.
Мы решили, что раз уж капитан Айала не только покинул свой корабль, но и бросил на произвол судьбы двух девушек, то «Ла Провиденсию» – переименованную в «Провидение» – мы оставим себе. Кроме мачт, каравелла была в неплохом состоянии. А, выгрузив багаж девушек, мы обнаружили специи, оружие, сельскохозяйственный инвентарь, и перуанские индейские ткани из шерсти ламы, альпаки, гуанако и викуньи. После того, как сундуки и мешки оказались в трюме "Победы", я от нечего делать начал стучать по стенке трюма и вскоре обнаружил потайную дверцу. За ней находились шкатулки с золотом, серебром, и колумбийскими изумрудами. Последние, судя по замечательному темно-зеленому цвету, были добыты в Мусо – на лучшем месторождении Колумбии, именуемой в это время Новой Гранадой. Про Мусо я знал с тех пор, когда, будучи в Колумбии, мне посчастливилось попасть в оптовую фирму на лекцию по изумрудам.
Всё это было несомненной контрабандой – серебро и золото в испанских колониях должно было перевозиться или в слитках с клеймом местных властей, либо в виде монет. Изумруды же из Мусо были собственностью короны. Сейчас же они перекочевали в сейфы "Победы" – у нас никто не воровал, но мы решили никого не вводить во искушение.
Решив, что утро вечера мудренее, я вернулся в свою каюту, разделся, и лег на узкую койку. Сквозь сон я услышал скрип двери, и рядом со мной материализовалось упругое девичье тело с шелковистой кожей и длинными волосами, пахнувшими неизвестными цветами. Я не нашёл в себе силы выгнать ее из постели, хотя, вспомнив свое обещание Лизе, всячески старался поначалу, чтобы дело не зашло слишком далеко.
7. Ты правишь в открытое море…
Когда я проснулся, оказалось, что на койке лежу я один. Я понадеялся, что ночная история мне привиделась, но от подушки все еще пахло теми самыми неизвестными мне перуанскими цветами. Так что, подумал я, увы, похоже, история действительно имела место быть.
Когда я вышел на палубу, то увидел, как перуанский берег потихоньку исчезал в дымке. Я зашел на мостик к Ване и спросил, в чем дело. Тот рассмеялся и «популярно разъяснил для невежды».
Южнее Лимы, побережье Южной Америки уходит на юго-восток. А вот острова св. Александра Невского находятся практически строго на юг – тот из них, который мы хотели посетить, в нашей истории получил название острова Робинзона Крузо. Он находится всего лишь на одну и семь десятых градуса западнее, чем Кальяо, зато более чем на двадцать один градус южнее. Так что наша корабельная группа отправилась в открытое море. Потихоньку в дымке скрылись и острова Чинча, последний кусочек южноамериканского континента, и мы оказались в холодной зеленой реке, текущей на север посреди океана – в течении Гумбольдта.
Даже такой огромный корабль, как «Победа», начало качать – и немало наших пассажиров то и дело мчались в гальюны. Кто не успевал, тому выдавались тряпка и ведро, и они драили палубу в том месте, где они «исполнили арию Риголетто». У меня, к счастью, с этим было все в порядке. Я налил себе кружку кофе, вышел на палубу, благо потеплело, и присел на стуле с видом на бесконечную зелёную водную поверхность, над которой гордо реяли морские птицы, то и дело пикировавшие вниз и выхватывавшие несчастных рыбешек – ведь течение Гумбольдта и в мое время было одним из самых богатых рыболовецких районов.
Кружку я, как дурак, налил полную – столик в очередной раз качнулся, на этот раз сильнее, чем раньше, и на моей надетой по случаю потепления белой майке появилось огромное бурое пятно. Неожиданно я почувствовал, как майку с меня стащили. Я обернулся и увидел Эсмеральду, которая куда-то с ней убегала. Через пять минут, она вернулась, протянула мне какую-то индейскую хламиду с вышивкой, и сказала:
– Я постираю, не бойся, все отстирается.
И села рядом со мной.
Я попытался объяснить ей, что у меня есть жена, причем беременная, но Эсмеральда посмотрела на меня с таким неподдельным удивлением, что я засомневался – а был ли ночной эпизод? И попросил у нее прощения, которое она величественно дала. После этого разговор перешел на Перу и Чили.